Какое положение дел мы имеем На I ноября 1928 г.?

Мы видим, что в культпоход двинулись отдельные города и районы: Саратов, Бауманский район Москвы, — что начинают понемногу примыкать и другие (Среднее Поволжье, Смоленск, Северный Кавказ), что приостановилось то наплевательское отношение к делу ликвидации безграмотности и вообще к культурной работе среди отсталых слоев населения, которое, к сожалению, стало нередко наблюдаться в последнее время. Ликвидация неграмотности, этот особо тяжелый участок культурного фронта, победа на котором может быть достигнута только длительным, систематическим, напряженным трудом, оставался неукрепленным, заброшенным, лишенным нужной поддержки.

Сейчас в этом отношении достигнут известный перелом. Особо надо отметить то внимание, с которым отнеслось к начатому делу большинство центральных и местных газет.

Проделанный опыт уже дал много ценного. Он пошел по линии втягивания в дело самих масс, развертывания их инициативы, самодеятельности, он пошел по пути углубления работы, развернул широкие перспективы. И под напором широко развертывающегося движения стал местами покряхтывать слегка и протирать немного глаза бюрократический аппарат отделов народного образования.

Но дело еще в самом начале. Еще не раскачана целиком особо важная в данном деле колонна — колонна просвещенцев, еще не раскачана основная колонна, теснее всего соприкасающаяся с женской отсталой массой, — колонна делегаток; еще не развернулась сколько-нибудь широко работа в деревне. Деревня (самый больной. участок), крестьянка еще не стали в центр внимания.

Мы призываем все колонны, работающие на фронте борьбы с бескультурьем, к дружной, сплоченной работе, к бдительной самокритике, не допускающей самообмана, фразерства, халатного отношения к делу.

Мы зовем все партийные, профсоюзные, советские органы, все добровольные общества на помощь комсомолу в деле борьбы с бескультурьем, мы призываем к посильному участию в этом деле всех сознательных граждан.

1928 г.

Деревня много безграмотнее города.

Если мы возьмем данные Всесоюзной переписи 1926 г., то по Европейской части РСФСР получим следующую картину: в городских поселениях неграмотных осталось лишь 15 % (в возрасте от 8 до 50 лет), если же возьмем сельские поселения, то там неграмотного населения этого возраста оказывается уже 44,3 %.

Если мы возьмем не всю Европейскую часть, а лишь одну ее часть — Центрально-Промышленную область, в которую входит и Московская губерния, то мы увидим приблизительно ту же картину: в городских поселениях неграмотных в возрасте от 8 до 50 лет — 17 %, а в деревенских — 43,7 %, — другими словами, в городах из каждых 100 человек на круг безграмотных 17, а в деревнях — на круг 44 человека.

Даже там, значит, где широко развита промышленность — в Центрально-Промышленной области, — деревня чуть не наполовину безграмотна!

У нас до сих пор, через одиннадцать лет после Октябрьской революции, есть такие деревни, где нет ни одного человека, умеющего подписать свою фамилию. Не верится, а факт! Недавно о таком факте рассказывал избач из Глазковского района, Козловского округа, Центрально-Черноземной области. Такая деревня имеется в Глазковском районе — вовсе не таком уже глухом, в районе, где политпросветработа получила широкий размах и тесно увязывается со всей хозяйственно-политической работой края.

Перед страной встала во весь рост задача реорганизации всего сельского хозяйства, его рационализации, индустриализации, коллективизации. Само собой, эта задача не может быть выполнена без самого активного участия самих крестьянских и рабочих масс. Низкий культурный уровень деревни стоит тут поперек дороги. Вот почему еще в 1920 г. Ленин говорил: «…чем глубже преобразование, которое мы хотим произвести, тем больше надо поднять интерес к нему и сознательное отношение, убедить в этой необходимости новые и новые миллионы и десятки миллионов» [59] .

Он говорил по поводу проведения плана электрификации:

«Но нужно знать и помнить, что провести электрификацию нельзя, когда у нас есть безграмотные. Мало того, что наша комиссия будет стараться ликвидировать безграмотность. Ею сделано много в сравнении с тем, что было, но мало в сравнении с тем, что нужно. Кроме грамоты нужны культурные, сознательные, образованные трудящиеся; нужно, чтобы большинство крестьян определенно представляло себе те задания, которые стоят перед нами… И каждый товарищ, который поедет на места, будет иметь определенную разработку проведения электрификации в его районе, перехода из темноты к нормальному существованию…Можно и должно на месте сравнивать, разрабатывать, проверять данные вам положения, добиваясь того, чтобы в каждой школе, в каждом кружке на вопрос, что такое коммунизм, отвечали не только то, что написано в программе партии, а также говорили о том, как выйти из состояния темноты» [60] .

На каждом шагу Ильич говорил о необходимости культурной работы для деревни.

Он звал рабочих прийти деревне на помощь в культурном отношении.

В апреле 1919 г., выступая в Московском Совете по вопросу о внешнем и внутреннем положении, Владимир Ильич говорил: «…мы добьемся, чтобы каждый крестьянин-середняк… на деле получил хотя бы маленькую, но помощь… Ему надо понять, почему трудность нашего положения мешает нам оказать ему помощь, которая ему нужна, которая лежит в городской культуре. Крестьянину нужны городские продукты, городская культура, и мы должны ему это дать. Только тогда, когда пролетариат окажет ему эту помощь, — крестьянин увидит, что рабочий помогает ему не так, как помогали эксплуататоры. Помочь крестьянину подняться до городского уровня, — эту задачу должен поставить себе каждый рабочий, имеющий связь с деревней» (курсив везде мой. — Н. К.)