— Степаныч, гони барабанщика! Гони!

Келин повернулся к барабанщику, стоявшему внизу и не догадывавшемуся, что творилось на другой стороне стены.

— Передай фельдмаршалу, что сдачи не будет ни на каких условиях.

— Господин комендант, учтите, что, как только начнется штурм, аккорда от вас принимать не станем {231} .

— Начинайте, у нас каждый может постоять за себя. А аккорда от нас не дождетесь.

Барабанщик повернулся кругом и пошел опять от крепости, отстукивая палочками себе дробь.

— Петрович, — сказал Келин унтеру, — у тебя голос покрепче, скомандуй заряжать картечью. Надо встренуть.

— Есть, Алексей Степанович! — Унтер выпятил грудь и вскричал зычно: — С-слушай, антиллерия! З-заряжай картечью!

Полтава дышала. Полтава сражалась.

— Ваше величество, — сказал Пипер, выбрав, как казалось, очень удобный момент, когда король задумался о чем-то, — настало время решаться наконец.

— На что решаться, граф? — стряхивая задумчивость, спросил Карл.

— Решаться на немедленный уход за Днепр.

— Вы хотите, чтоб я отступил?

— Но это не будет отступление, ваше величество. Это будет самый разумный ход в этой кампании. Мы отойдем, чтобы дождаться подкрепления. У Мазепы в Белой Церкви есть большие запасы провианта.

— Нам пора драться, граф, а не гоняться за мифическими запасами провианта. И потом, едва русские определят наше направление, как поступят с Белой Церковью, как и с Батурином.

— Но мы положили под Полтавой около трех полков. Петр начинает стягивать вокруг нас все свои силы. Мы скоро окажемся в тугой петле.

— Ну и отлично. Чем туже затянется петля, тем сокрушительнее я разорву ее, граф. Разве вы не видите, русские все время уходят от моих ударов. А почему? Боятся. Знают, что не выдержат их.

Карлу надоела назойливость первого министра, и он уехал из штаба, решив заночевать в лагере среди солдат. Те не станут докучать глупыми вопросами, они слепо верят своему королю, а он в себя, в свою непобедимость и счастье.

Там, среди солдатских костров и палаток, он чувствовал себя гораздо спокойнее, а главное, знал, что своим присутствием воодушевляет солдат: «Король с нами, значит, мы непобедимы».

Карл уже уснул было у костра, прикрывшись своим плащом, когда рядом послышался встревоженный разговор:

— Это не наши костры. Днем на том месте никого не было.

— Днем не было, но сейчас ведь кто-то есть.

— Это, наверное, казаки.

— Если это казаки, надо предупредить короля.

— Я все слышал, — сказал Карл, откидывая плащ. — И сейчас сам проверю, кто там находится. Подайте моего коня.

— Но, ваше величество! — встревожился адъютант. — Вы можете послать драгун, зачем же самому в разведку.

— Ах, оставьте, полковник, я знаю, что мне надо делать.

Карл сел на коня, проверил наличие пистолетов, закрепленных у передней луки седла, и поскакал рысцой в темноту.

Адъютанту ничего не оставалось делать, как следовать за королем в окружении нескольких драгун, оказавшихся под рукой, и молить Бога, чтоб ничего не случилось.

Костер находился не столь близко, как казалось вначале, но мало-помалу они к нему приблизились. У костра находилось несколько человек, и, когда подъехал король, все они повернулись к нему выжидательно.

Карл слез с коня и, направляясь к костру, спросил строго:

— Кто такие?

Ответа не последовало, поскольку никто не понял шведского языка, но зато Карл заметил, как некоторые потянулись к своему оружию. Король, не долго думая, вскинул пистолет и выстрелил в ближайшего. Тот упал замертво.

Остальные мгновенно вскочили, и три ружейных выстрела ударили почти одновременно в ответ на выстрел короля. Карл, почувствовав сильный удар в ногу, упал.

— Стреляйте! — вскричал адъютант драгунам, соскочив с коня, и бросился к королю — Ваше величество, вы живы?

Драгуны открыли беспорядочную пальбу в темноту — у костра никого уже не было.

— Я жив, полковник, — отвечал король. — Но что это были за люди?

— По всей видимости, казаки, ваше величество. Ах, зачем вы не послушались меня?