— Ты запомнила дорогу?

— Зачем, когда древние до нас все придумали, — я показала ему шерстяную нить.

Виктор порывисто меня обнял. Это была чистой воды благодарность. Мы быстро пошли обратно. Несколько поворотов, пара кругов и вот уже в конце лабиринта забрезжил свет.

— Я выбрался! Спасибо тебе, Брижит, — на глазах Виктора выступили слезы ликования.

— Нам через пограничье еще пройти надо, — цыкнула я. Нехорошее предчувствие грызло мне душу.

— Так-так-так, — ласково донесся с небес голос Кукбары, — побег из рая босиком, так?

— Нет, мы очень даже обуты, — нашлась я.

Мы подняли головы вверх. Над нами нависла огромная паучиха. Она не отбрасывала тени, в третьей паре лапок держала аккуратно смотанную мою шерстяную нить.

— А тут давеча я вышла из театра, и смотрю ниточка шерстяная лежит. Я по ниточке пошла, а она к раме привязана, — Кукбара говорила самым невинным тоном, но я понимала, что сейчас нас троих будут убивать, красиво, с особой жестокостью, и, возможно, мне придется мучиться дольше всех, — Я ниточку-то отвязала, думала, может, кто потерял. Пошла снова по ниточке, а тут вы.

Ко мне протянулась лапа Кукбары, на ней висел моток нитки. Лапа была мерзкой, толщиной с хорошую палку. Я сняла моток и поблагодарила.

— А что это у вас с телом? — спросила я, разглядывая паучиху размером с пятиэтажный дом. Она не была пушистой, как все ее подопечные. Обычный паук, только размером не вышла и умела принимать вертикальное положение.

— Некоторые имели неосторожность сунуться самостоятельно туда, куда не следует. Мне интересно… Объясни, как ты смогла найти дорогу туда, куда всем путь закрыт? И еще, как ты смогла пройти в пограничье без приглашения? Я потратила на это многие годы, здоровье, а ты… вот так просто? Вошла и все?

— Ну, потратила, допустим, не ты, — салонно отвечала я, соображая, как бы сбежать, — а Пенелопа. Я вошла и вошла, не знаю, как так получилось.

— Твое влияние тут все изменило. Это место для больных, а не нормальных. Ты изменяешь это место. Именно благодаря тебе я так выгляжу.

— Значит, я была права. Ты самая жирная из всех пауков — паучиха.

— Хамишь, — Кукбара сверкнула четырьмя парами глаз.

— Бежим, — Виктор дернул меня за руку. Мы понеслись вперед. Сзади неумолкал смех Кукбары.

— Бег на месте! — прокричала она. Свистнул хлыст и ноги пронзила боль, мы упали.

— Это мое место, детка! — Кукбара нависла надо мной, — и ты теперь моя. Паука из тебя не получится, ты не жадная, посему я просто тебя убью. И его тоже убью. Да, и верни мне паука. Его я тоже убью.

— Жирно не будет? — из последних сил сопротивлялась я.

— Нет, не будет, — Кукбара улыбнулась, выглядело это ужасно, — Я вас съем. В пауках нет силы, это пустышки. А вот в истинных много сил.

Виктор вдруг вскочил на ноги и вцепился в морду паучихи. Откуда-то у него в руке взялся маленький ножичек, им-то он и засадил Кукбаре в самый левый маленький глазик. Паучиха взвыла и сбросила с себя Виктора, он приземлился на меня, ребра мои треснули.

— Прости, — прошептал он.

— Ничего, — простонала я.

Нас накрыло что-то темное, я почувствовала, как нас подняли и куда-то понесли.

— Откуда у тебя нож? — спросила я.

— Я носил его при себе всегда, — ответил Виктор, — Глупо получилось.

— Совсем нет. Я так не думаю.

Сквозь мешковину пробивался очень тусклый свет.

— Ты другой совсем, моложе, — сказала я, рассматривая Виктора.

— Ты тоже другая, это место меняет нас. В душе я всегда молод, поэтому и выгляжу здесь по-другому.

Мешок с нами грубо бросили на пол. Меня прижали лапой, а Виктора вытащили из мешка.

В кармане зашевелился Кристоф.

— Беги, чучело, чего ты раньше копался? — разозлилась я.

— Я заснул, — оправдывался паучонок.

Он вдруг исчез из моего кармана. Одной проблемой меньше, тем более, что у меня сейчас есть более насущные вопросы.

Кукбара вытащила меня из мешка, и тут же мир стремительно завращался в моих глазах, я очень скоро потеряла сознание. Когда очнулась, то обнаружила себя весящей на ниточке, замотанной в какие-то веревки. Я осторожно огляделась.

Логово Кукбары было неприглядным. Куда хватало глаз, все было в паутине. Слева от меня висел упакованный в паутину Виктор, за ним висела Пенелопа. Она не спала и улыбнулась мне.

— Кукбара отошла ненадолго, — сказала она.

— И давно вы тут?

— Очень давно. Я уже привыкла.

— А что с нами будет?

— Нас съедят. Отсюда тяжело вырваться. Почти невозможно.

— Но вы… там…

— В реальности? — улыбнулась Пенелопа, — Кукбара иногда позволяет мне выйти прогуляться, она хорошо относится к еде. И ест экономно.