Другой документ из дела Леви является заключением на его заявление и составлен 22 апреля 1939 года советским Генеральным консулом в Стамбуле Георгиевским. Генеральный консул пишет, что Леви признает СССР и производит впечатление человека порядочного. Он работает в стамбульском представительстве французского книжного издательства «Hachette», где отвечает за распространение антифашистской и советской литературы. Так как его слишком мало знают, он пока не дает положительного ответа на заявление. В комментариях к биографии Леви говорится: «Им также была написана книга под названием „Роман с кокаином“, которая опубликована в одном из парижских эмигрантских издательств». Леви, по словам советского дипломата, подтверждает, что книга не содержит ни одного слова, направленного против СССР. Он написал ее только для того, чтобы заработать на жизнь.

Следующий документ из архивов советского посольства в Анкаре был написан три года спустя, 9 мая 1942 года. Новый советский Генеральный консул Ахимов сообщает Министерству иностранных дел в Москве, что турецкая полиция потребовала от советского гражданина Марка Леви, чтобы тот покинул страну. Причины высылки турецкая сторона не называет. В соответствии с этим 24 мая 1942 года Леви покинул Турцию и прибыл в армянский город Ленинакан. Версия Лидии Червинской, отвергнутая многими как плод фантазии, оказалась таким образом верной. Получила подтверждение еще одна деталь, казавшаяся совершенно неправдоподобной: Леви действительно имел паспорт южноамериканской страны — Парагвая. За исключением небольших отклонений в датах эти сведения совпадают и с сообщением Червинской о том, что Леви сначала работал в скорняжной мастерской в Берлине, а затем в книжной лавке в Стамбуле.

Московские документы открыли и другую сторону жизни Леви. Он не бежал из Советской России из-за того, что убил офицера Красной Армии, как об этом рассказывала Червинская. На самом деле он выехал с разрешения властей, очевидно, по поручению ГПУ. Литературный институт Аркос в Москве, в котором он вплоть до своего отъезда работал переводчиком, считался филиалом «секретной полиции». Аркос издавал прежде всего пропагандистскую литературу для заграницы и занимался продажей авторских прав.

Неясно, какие функции выполнял Леви в Германии. Лидии Червинской он рассказывал, что сначала жил в Берлине. Может быть, там он встречался с Набоковым? В середине двадцатых годов Набоков уже попал в поле зрения советских спецслужб. Точно так же загадочными остаются три года между первым заявлением Леви и его действительным возвращением в СССР. Почему заявление 1939 года было отклонено, а заявление 1942 года удовлетворено?

Литературоведы Сорокина и Суперфин нашли свидетельства того, что Леви мог быть замешан в покушении на немецкого посла в Анкаре 24 февраля 1942 года. Покушение во время войны привлекло к себе тогда большое внимание, ибо послом тогда был не кто иной как сам Франц фон Папен, предпоследний немецкий рейхсканцлер перед Гитлером. В связи с этим покушением, при котором Папен остался невредим, турецкая полиция арестовала ряд советских граждан, многие из которых были преданы суду. Два главных обвиняемых, один из них был дипломатом советского Генерального консульства, а другой — торговым представителем, получили по 20 лет тюрьмы.

Действительно ли Леви участвовал в этом покушении, до сих пор выяснить не удалось. Но установлено, что он на протяжении многих лет работал в организациях, которые контролировались советской разведкой. Можно предположить, что он какое-то время хотел освободиться от Москвы. Возможно, он в одиночестве эмиграции испытывал желание вернуться на родину. Не исключено, что советская «секретная полиция» предложила Леви сослужить службу отечеству, если он хочет получить въездную визу — например, в форме участия в покушении на Папена. Сергею Эфрону, мужу Марины Цветаевой, который во время Гражданской войны сражался на стороне белых против Красной Армии, тоже перед возвращением на родину пришлось пройти испытание в виде участия в покушении на убийство [231] . Бывший генерал Николай Скоблин, спутник жизни народной певицы Надежды Плевицкой, судьбу которых Набоков описал в рассказе «Помощник режиссера», принимал участие в похищении двух антисоветски настроенных политиков эмиграции [232] . Эфрон и Скоблин после своего возвращения были ликвидированы, Леви остался жив.

Сорокиной и Суперфину удалось, отталкиваясь от запроса ереванского педагогического института, посланного в 1952 году и давшего ключ к разгадке таинственного возвращения Леви в СССР, реконструировать следующие этапы его биографии. Так как Леви не получил разрешения на проживание в Москве, он поселился в Ереване. Там он сначала работал преподавателем немецкого языка в институте иностранных языков Академии наук Армянской советской республики. Он женился и вел очень замкнутую жизнь. Раз в год он ездил в Москву, но с кем он там встречался, никогда не рассказывал семье. Никогда не упоминал он и о своей писательской деятельности, хотя часто повторял, что в жизни надо испробовать все [233] .

Леви умер 5 августа 1973 года в Ереване, так больше и не опубликовав ни одного беллетристического произведения. Десять лет спустя после смерти Леви его «Роман с кокаином» стал мировым бестселлером.

Таким образом, загадку можно было бы считать решенной. Но Никита Струве смотрит на вещи иначе. Необъяснимым остается по-прежнему вопрос, почему после успеха публикации Леви не заявил о своем авторстве. Ведь многие рецензенты оценивали его выше, чем произведения Бунина или Набокова-Сирина. Струве предполагает, что Набоков литературно обработал заготовки из биографии Леви, о которых узнал неизвестным образом [234] .

Не сдался и Феликс Филипп Ингольд, защитник утверждения о том, что в данном случае речь идет о совместном произведении Набокова и Леви. Он поставил несколько вопросов, на которые архивные находки Сорокиной и Суперфина не дают ответа. Почему Леви, несмотря на благожелательное восприятие его первенца критикой, не написал больше ни одной другой книги? Почему он, симпатизируя советскому режиму, опубликовал книгу в антисоветском эмигрантском издательстве в Париже? [235] Ингольд убежден, что Набоков и Леви были знакомы в Берлине. По его мнению, Набоков переработал набросок автобиографического рассказа Леви и сделал к нему свои добавления.