– Рвем!

Вылетаю из лесочка. Группа проворно сбегает вниз ко дну придорожной канавы; утеряв инерцию, карабкаемся на дорожную насыпь. Где-то на середине крутого склона поскальзывается и едва не едет вниз Илюха – удержал Куценко, вовремя ухватив за куртку. А Палыч уже поторапливает сверху:

– Чего копаетесь?! Живее!

Живее не получается. Мы с Палычем идем налегке, а Илья с Борькой прут на спинах контейнеры. Подошвы скользят по осыпающемуся сухому грунту, груз тянет назад и не дает удерживать телом равновесие.

Кое-как выбрались, жадно хватая ртами воздух. Снайпер орет с другой стороны дороги:

– Чего встали! Быстрее, пока никого нет! Быстрее!

Поздно. Добежав до середины проезжей части, замечаю вынырнувший из сумерек легковой автомобиль. Тот едет на приличной скорости с выключенными габаритами и фарами. И самое отвратительное, что над крышей виднеется рампа с неработающими мигалками.

– Напоролись, – цежу сквозь зубы. И командую: – Встали друг за другом. Идем по обочине к Евлаху.

Глубоко в душе тлеет надежда: проскочат мимо – мало ли у них своих дел? К чему им четверо бредущих на запад усталых рыбачков?

Куда там! Обогнали и лихо остановились, вякнув для пущей важности противной сиреной.

– Лишнего не болтать, – шепчу напоследок, – взяли отгулы, были на рыбалке. Возвращаемся домой…

Легенду для подобных ситуаций мы отработали. При подготовке группы Барков называл несколько городов с представительными русскими диаспорами. Прописка в Азербайджане давно отменена, и место жительства мы должны озвучить в зависимости от того, в каком регионе происходит встреча с полицейскими.

Из машины выбираются трое стражей порядка. Двое вальяжной походочкой направляются нам навстречу; третий остается рядом с машиной.

Низкорослый мужичек лет пятидесяти (судя по мундиру – офицер), не доходя пяти шагов, остановился и что-то говорит на местном языке.

Не поняв ни слова, приветливо отвечаю:

– Здорово, мужики.

– Русские? – подозрительно интересуется тот.

– Точно, начальник, русские, – протягиваю паспорт с заранее вложенной крупной купюрой.

«В конце восьмидесятых в Азербайджане проживало около четырехсот тысяч русских. Однако после событий 1990–1991 годов началась массовая миграция, и на сегодняшний день численность наших соотечественников составляет от тридцати до пятидесяти тысяч. Затем ситуация резко поменялась – как говорится, повыгоняли всех русских, а теперь едут в Россию за копейки чистить снег. В целом особых проблем наши сограждане сейчас не испытывают – ни бытового национализма, ни откровенной дискриминации, которыми «славятся» прибалтийские республики, в Азербайджане нет. Здесь функционируют русские школы, в большинстве вузов созданы русскоязычные факультеты, издаются газеты и журналы на русском языке. Самые крупные и влиятельные общины находятся в Баку, Гяндже и Сумгаите…» – так или примерно так инструктировал за пару дней до заброски Барков. И теперь, стоя перед полицейскими, я лихорадочно вспоминаю каждую его фразу и пытаюсь нащупать выход.

– Где живете? – коверкая слова, интересуется офицер. При этом купюра достоинством в сто манат перекочевывает к нему в карман.

«Баку и Сумгаит. Оба города на побережье. Далеко. Очень далеко! Гянджа… Бывший Кировабад. Так… Теплее. Один из крупнейших городов западного Азербайджана».

– В Гяндже. В пригороде.

– А здесь что делали?

– Рыбку ловить приезжали. Там уже все водоемы проверили, а на Мингечаурском водохранилище только с лодки ловить можно – с берега не идет.

– Где работаете?

«Так… где мы работаем? Стас что-то рассказывал о промышленности в Гяндже. О парочке заводов, на которых до сих пор трудится много квалифицированных русских специалистов. Что он говорил? Что?..»

– На глиноземном раньше вкалывали, – своевременно выручает Илья (да здравствует его феноменальная память!) А приятель продолжает, отпуская на волю свою недюжинную фантазию: – Теперь на новый алюминиевый завод перебрались – зарплата там чуток побольше. Ну и условия получше – все ж таки англичане с арабами строили.

Листая паспорта других рыбаков, офицер полиции угрюмо молчит.

Младший чин хлопает по рюкзаку Ильи:

– Неплохо вы наловили.

И тут, отвлекая азеров от спрятанных в рюкзаках контейнеров, в разговор вступает Палыч:

– Сазана хотели подергать на блесну-вертушку, да не идет он что-то, зараза! Зато храмуля сама на крючок просится – хорошо натаскали.

– Покажи, – любопытствует молодой страж.

Прапорщик с готовностью раскрывает рюкзачок и достает пару рыбин со словами:

– Мелочь, конечно, – грамм по триста, самые крупные – по полкило. Но и этому рады! Возьмите, мужики, пару килограмм – ушицу на ужин сварганите.

С пяток отборных рыбин тотчас пакуются в целлофановый пакет. Возвратив паспорта, молчаливый коротышка-офицер поворачивается к нам спиной и шагает к машине.

– Мы бы вас подбросили, да нам в другую сторону, – кричит напоследок молодой азербайджанец.

– Ничего, сами как-нибудь, – машу на прощание рукой. – В Агдаше заночуем, а утром – на автобус…