Шрифт:
Но она почти не заметила этого.
Теперь она плыла, чувствуя глубоко внутри бьющийся жар насыщения, постепенно утихавший до восхитительного легкого пульсирующего тепла, которое так приятно окутало ее, когда она тихонько вернулась на землю.
Назад в Чертополоховую комнату и пустую кровать.
Хмурясь, она сердито взглянула на будильник. Всего лишь три утра, а эта гремучая штука снова начала адски стучать.
Перевернувшись на бок, Мара сжалась и заткнула уши, чтобы не слышать этого тикания. Она спрятала голову под подушкой, закрыла глаза и, довольная собой, восстановила каждое невероятное мгновение своего сна.
В конце концов, это ее сон, и она имеет право им наслаждаться.
Мара уже снова начинала ощущать покалывания. Одного потрясающего, сногсшибательного оргазма совсем недостаточно для девушки, которая обычно изображала его, с каждым неуклюжим, неумелым придурком, с которым имела несчастье спать.
Воображаемый секс или нет, Горячий Шотландец мог заткнуть за пояс любого из них. Она уставилась верх на полог кровати, заглушая судорожное дыхание.
Ее выдержка исчезала при одном только его имени.
Сэр Александр Дуглас. Даже Горячий Шотландец.
Возможно, ее личный Ублажитель.
Пока ее горец вредничал, его имя распаляло ее так, что искры едва не летели. Помилуй боже, если бы она смогла разлить в бутылки или банки такой сон, ей была бы совсем не нужна Уан Керн Вилладж, чтобы сохранить Рэйвенскрэйг.
– Ман-о-метр, [31] – усмехнулась она, перевернулась на спину и вытянула над головой руки, шевеля пальцами ног. Приятные, ленивые струйки пульсирующего тепла все еще пробегали по ней, и если бы она по-настоящему сосредоточилась, то смогла бы даже вообразить, что чувствует себя немного… воспаленной.
31
Игра слов: манометр – прибор для измерения давления жидкости и газа; ман-о-метр – примерно означает «мужчина с метровым достоинством».
Нет, она действительновоспалена.
И хуже, чем когда задрала юбку на заднем сиденье синего «форда» Донни Мортона и подарила ему свою девственность в шестнадцать лет.
Но Донни Мортон и близко не был так снаряжен, как Горячий Шотландец. На нее нахлынуло невероятное подозрение, она с ужасом вглядывалась в каждый темный угол комнаты.
Комната все еще пахла ее жалкими антипризрачными амулетами. А еще в ней пахло сексом.
Горячим, потным, бесстыдным сексом, который она видела во сне.
Только секс во сне не оставлял после себя боли внутри. И конечно, не оставлял в воздухе предательских ароматов.
– О, нет. – Ее сердце заколотилось. – О-о-о, не-е-ет!
Она вылетела из кровати и включила ночник. Но даже прежде, чем опустила взгляд, она знала, что увидит. Так и случилось. Вся внутренняя часть бедер служила бесспорным свидетельством ее собственного возбуждения, и его.
– Боже мой, – крикнула она, трясясь всем телом. – Этого не может быть.
Но это было.
Даже ее кровать кричала ей о правде. Простыни были влажными. И подушки. Почти мокрыми, как если бы он пришел к ней прямо из душа.
И он был в точности таким, каким она его представляла.
Совершенно нагой, его великолепное тело блестело капельками воды. Его густые и блестящие каштановые волосы были сырыми и пахли свежестью, будто он их только что вымыл.
Возможно, он и мыл их, чтобы сделать себя более желанным перед тем, как явиться к ней.
Она пробежала бы сто миль, чтобы броситься в его объятия. Она прыгнула бы на него, почти сбивая с ног, стремясь воссоединиться с ним.
Независимо от того, в каком состоянии он мог находиться. Ничто не имело значения, кроме него, ее бесценного горца.
Но теперь он ушел.
И она заплакала. Мара «никогда не потерявшая ни слезинки» Макдугалл разваливалась на части.
Потому что она была также трезвомыслящая Мара Макдугалл, и любой, у кого имелась хотя бы капелька разума, понял бы, что после такого умопомрачительного секса ни один мужчина не мог исчезнуть просто так.
Даже призрачный горец.
Только если у него не было выбора.
И подобная возможность сводила ее с ума.
Глава 12
Прошло шесть недель, в течение которых призрак больше не появлялся. Мара сидела за столом из темного дуба, стоявшего в центре библиотеки, и обдумывала удивительное состояние своих финансов. Или, скорее, невероятный рост финансов Рэйвенскрэйга.
Не ее личных, а тех, что принадлежали имению.
Не смотря на это, она не могла не радоваться.
Она захлопнула гроссбух, который изучала, и откинулась на спинку стула. Оглядывая комнату, она постукивала по подбородку ручкой и всматривалась в многочисленные портреты в позолоченных рамах, висевшие на стенах библиотеки. Ей казалось, что каждый из ее одетых в килты и горделивых, свирепых, густобородых предков, одобрительно улыбался ей.