Набрав в грудь воздуха, он подул на самую ее чувствительную точку.

– И я, любимая, – продолжил он, слегка касаясь языком того же самого местечка. – Я буду всем, чего ты всегда желала в мужчине. Если бы я только мог, то достал бы луну и звезды для тебя.

– Ты – больше! Все для меня, – она выгнула спину, и задрожала всем телом, когда он провел пальцем вниз к ее сердцевине и скользнул внутрь. – Мне точно не нужны луна и звезды. Только ты.

Потом она затрепетала, и волна восторга пронеслась через нее.

– Бесценная моя, – шептал он, его палец скользил в ней. – Наслаждайся. Позволь мне доставить тебе удовольствие.

– Но я не могу вынести этого, – стонала она, извиваясь. – Это слишком приятно, слишком…

– Тише, просто расслабься. – Он накрыл ее ртом, нежно посасывая, испытывая головокружение от ее запаха и вкуса.

Закрыв глаза, он вдохнул ее аромат, пропитываясь им, вдыхая мускус ее влажной сердцевины и окончательно утопая в блаженстве.

Святые знают, как он жаждал потеряться в ней!

Если бы он мог… по-настоящему.

Потом она закричала, сжимая его, пальцами вцепившись в его волосы, прижимая его голову к себе.

– Не останавливайся, – стонала она, покачивая бедрами, дыхание стало резким и быстрым.

– Ох, дьявол, я совсем не хотел тебя терзать. – Он отстранился и посмотрел вниз на нее, коснулся пальцем разбухшего, пульсирующего бугорка на самом верху ее складочек, чувствуя облегчение, когда крошечная почка скрылась под его движущимся по кругу пальцем.

Она была на грани, он мог чувствовать это по ее дрожи, слышать в ее стонах, по ее неровному дыханию.

Хвала всем святым, он тоже все еще был здесь.

Тело отвердело и гудело от желания, его раны жестоко вопили в негодовании, но его руки и остальные части были чертовски тверды.

Тем не менее, лес вокруг них тускнел, березовая роща начала мерцать и качаться. И странные, вихрящиеся облака грозили заслонить солнце. Даже смелые цвета его пледа сливались вместе, а поросшая травой земля под ними вздымалась, словно море.

Алекс зажмурился, отказываясь принять происходящее. Сердце сжалось от ужаса, но он продолжал ласкать языком ее дрожащую плоть, желая ее освобождения. Игнорируя опасность, приближавшуюся к ним.

Его палец продолжал кружить и постукивать, он лизал ее, не отваживаясь взглянуть на свою руку.

Не то чтобы это было необходимо ему.

Темнота просачивалась в него, втискиваясь между его крепко сжатых век, насмехаясь над ним с каждым скольжением его языка вдоль разгоряченной, сотрясающейся плоти Мары.

– Не-е-ет! – взревел он, вскидываясь, когда язык встретил только воздух. – Я прикасаюсь к ней и чувствую ее вкус! – Напрягшись всем телом, он волевым усилием бросил вызов всему тому, что стремилось проклясть его. – Я тону в ее удовольствии!

И он утонул, когда она сжала ноги вокруг него, толкая к нему навстречу мягкую, мокрую и горячую плоть, даже сама судьба не смогла бы оторвать их друг от друга.

– Дааа! – ее оргазм разнес на части их обоих, и вместе с ним отступило то неистовство, уносясь прочь так же быстро, как пришло, остались только злые порывы ветра.

Потом закончилось все.

Лес снова наполнился тишиной, спокойствием, за исключением мягкого дыхания его леди и дикого грохота его сердца.

Алекс подавил крик триумфа, так прикусив губу зубами, что почувствовал вкус крови.

Победный крик перед лицом столь мощного противника не являлся мудрым поступком, однако, это было соблазнительно.

Он сел между широко раскинутых ног его любимой и расчесал свои волосы дрожащей рукой, его душа была слишком переполненной, чтобы говорить.

Его древко тоже полностью налилось.

Очень сильно.

И болело. Но, прежде чем он успел протянуть руку вниз и успокоить свои страдания другим сильным сдавливанием, руки его леди обхватили всю его длину. Поглаживая и сжимая сильно, страстно и крепко, Мара толкнула его вниз, на плед.

– Ложись там и не двигайся, – настойчиво потребовала она. Мара приподняла юбку вверх и оседлала его, ее красивые глаза заблестели. – Было здорово, но несправедливо. Теперь моя очередь доставлять тебе удовольствие.

– Нет! – Алекс схватил ее за бедра прежде, чем она смогла опуститься на него. – Ты не понимаешь, – он тяжело дышал, не способный удержать свое копье. Оно напряглось и упорно стремилось к влажным, мягким завиткам, находившимся так близко.

– Я понимаю слишком хорошо, – убеждала она Алекса, обхватывая его пальцами и пылко поглаживая, потом двинулась ниже, чтобы сжать его яички.