– Увы, иногда приходится поддерживать компанию, хотя с возрастом шампанское начинает плохо действовать на желудок, – со вздохом сказал Майер, бросая в рот мятный леденец.

– Слишком много выпивки вредит даже в молодости, – улыбнулся Кроукер.

Майер миролюбиво произнес:

– Согласен, и тело, и душа с самой ранней молодости подвергаются разрушительным соблазнам жизни.

Кроукер вдруг подумал, что Майер говорил сейчас о себе самом.

– Жизнь – это азартная игра, и выигрывает тот, кто сумеет понять ее странные правила, одно из которых гласит, что ничто хорошее не вечно.

Кроукер смутно догадывался, что вся жизнь для Майера свелась к одному – его отношениям с клиентами, вернее, с одним клиентом.

– Так вот где вы были ночью? В игорном заведении? Или у вашего таинственного клиента?

– Я не мыслю себя отдельно от него, мы с ним стали чем-то вроде сиамских близнецов.

– В таком случае, что же случится с другим, если один из вас умрет?

Майер снял с пальца обручальное кольцо и задумчиво повертел его.

– Отправляясь в путь, не всегда знаешь, что ждет тебя в его конце. Мне кажется, это неведение необходимо для того, чтобы человек все же тронулся в путь. – Золотое кольцо ярко сверкало на солнце. – Краеугольным камнем жизненного фундамента, сэр, является самопожертвование. Сначала маленькое, потом большое, и, наконец, такое огромное самопожертвование, последствия которого не всегда можно предугадать. – Он поднял вверх обручальное кольцо. – Сеньор видит это кольцо? Девять лет моей жизни... Теперь мне кажется, что это была не моя жизнь, а кого-то другого...

Майер подбросил кольцо вверх, и оно упало в набегающие на берег бело-зеленые волны.

– Мечта не сбылась, – задумчиво произнес Майер, – и вместо нее появилась другая.

– Должен сказать вам, Майер, – сказал Кроукер, – мне очень трудно сочувствовать человеку, который мучает меня.

Адвокат засмеялся тоненьким, почти женским смехом.

– Согласен. Шампанское не только вредит моему желудку, но и делает меня нытиком. Ненавижу вечно жалующихся на жизнь людей, а вы? – Майер криво улыбнулся. – Впрочем, со мной это случается не так уж часто.

Майер вынул из кармана сигару, посмотрел на нее, словно раздумывая, стоит ли ее закурить, и, очевидно, передумав, снова убрал ее в карман.

– Видите ли, в отличие от вас я считаю, что между нами возникли определенные отношения.

– Ну да, отношения мучителя и истязаемого.

Майер снова рассмеялся.

– Хотя сеньор и не адвокат, но умеет хорошо говорить. – Он задумчиво потер то место на пальце, где совсем недавно было обручальное кольцо. – Однако кто возьмется определить, кто из нас мучитель, а кто истязаемый?

Кроукер прикусил язык, понимая, что слова Май-ера имеют важный подтекст.

– Майер... – начал было он, но тот перебил его:

– Мне кажется, сэр, что ни вы, ни я не сможем обмануть время. – Майер покачал головой, словно пытался стряхнуть с себя пары выпитого ночью шампанского. – Что ж, к делу, сеньор. Каждый должен сдержать свое обещание.

Возникшая было между ними тоненькая нить человеческого взаимопонимания оборвалась.

Щелкнув замками своего кейса, Майер извлек оттуда небольшой коричневый конверт, две схемы и пачку бумаг, скрепленных белой пластиковой скрепкой. Все это он протянул Кроукеру.

В конверте оказалась дюжина черно-белых фотографий, надписанных на обороте. На каждой была метка, оставленная камерой внешнего наблюдения. Изображение было довольно нерезким, смазанным.

– Здесь все, что может понадобиться сеньору, – сказал Майер.

Кроукер внимательно поглядел на верхнее фото – очень молодой мужчина с густыми черными волосами, улыбка, обаятельные ямочки на щеках и неожиданно острый, как у сокола, взгляд темных глаз. Никто не назвал бы его красавцем, но лицо было мужественным и волевым. Это и был Хуан Гарсия Барбасена.

– Интересующий нас субъект имеет пристрастие к экзотической кухне, острым приправам, двухколесным средствам передвижения и... длительному и разнообразному сексу. В Штатах его будет сопровождать серьезная охрана. – Майер так ни разу и не назвал Хуана Гарсию Барбасену по имени. – Его привезут в бронированном «роллс-ройсе» серого цвета. Спереди и сзади будет по два черных «мерседеса». Рядом с ним постоянно находятся девять профессиональных телохранителей – четверо за рулем «мерседесов», один – за рулем «роллс-ройса», еще четверо вооружены ручными пулеметами. Кроме того, с ним всегда ездит женщина, в обязанности которой входит пробовать подаваемую ему пищу. – Майер улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы. – Чем не римский цезарь? За свою неограниченную власть он заплатил паранойей!

– Мне кажется, – сказал Кроукер, листая бумаги, – что для паранойи у него имеются веские основания.

– Весьма точное наблюдение, сэр. – Майер захлопнул свой кейс. – Именно поэтому мы и выбрали вас для исполнения столь важной миссии. – Он поправил запонку. – Его телохранители дежурят по шесть часов каждый. Таким образом, они всегда сохраняют форму и не теряют бдительности.

– А эта женщина, которая пробует еду?

– Она таитянка, – ответил Майер. – Когда в ее услугах нет необходимости, спит, свернувшись клубочком, словно кошка, в ногах хозяина.