– А почему бы вам не спросить у него самого?

– Мистер Берман, в настоящее время допрос веду я, голос капитана сорвался. – Вам будет предоставлена возможность задать ваши вопросы в суде.

– Вряд ли этот допрос вам что-нибудь даст, капитан. Я уже сказал все, что знал.

– Имеете ли вы представление о том, кто является клиентом вашей фирмы?

– Ни малейшего, – Крейн устало вздохнул. – А если бы и знал, все равно не сказал бы. – Он слегка повысил голос: – Вам должно быть известно, что сведения, касающиеся наших клиентов, носят строго конфиденциальный характер. Если хотите меня арестовать, пожалуйста. Тогда я вызову адвоката. Если нет, давайте прекратим этот разговор.

Последние фразы предназначались для стоявших под дверью репортеров.

– Кажется, вам очень хочется, чтобы вас арестовали, но я не вижу причин для этого, по крайней мере, сейчас, – капитан повернулся к двери:

– О'Коннор.

Огромный сержант оттеснил газетчиков:

– Да, сэр!

– Запишите имя этого джентльмена, позвоните в отель "Шерман", узнайте, зарегистрирован ли он там. Если ответ будет положительным, отпустите его.

Бросив Джонсону: "Пока", Крейн покинул мертвецкую.

Сержант позвонил в "Шерман" и удостоверился, что Крейн действительно остановился там.

– Думаю, что вы можете идти, – сказал он.

– Благодарю! – Крейн закурил. – Послушайте, вы, кажется, приятель лейтенанта Шторома?

– Я работал с ним.

– Я раскручивал с ним уэстлендское дело. Когда увидите его, спросите, помнит ли он меня или Дока Уильямса.

– Он до сих пор уверен, что вы сами подбросили тот револьвер, – приветливо улыбаясь, сержант протянул Крейну огромную лапищу. – Во всяком случае, очень рад познакомиться.

Крейн слегка поморщился от его рукопожатия.

– Не сделаете ли вы мне одолжение?

– Смотря какое.

– Я хотел бы осмотреть дверь, в которую выносят трупы, а также перекинуться парой слов с теми, кто прибыл сюда раньше всех – возможно, они заметили какую-нибудь машину у входа.

– Пожалуй, никакого вреда не будет, если вы немного порыскаете тут.

Они обошли морг и остановились у задней двери. Крейн зажег спичку.

– Никаких следов машины, – сказал он.

– Вот сюда их привозят, – сказал сержант, открывая двухстворчатую дверь. – Это приемная.

Щелкнул выключатель.

В комнате было прохладно и чисто. У стены стояли никелированные столы, на них лежали трупы.

– Ожидают утреннего вскрытия, – пояснил сержант.

– А где его производят? – поинтересовался Крейн. – Здесь?

– Нет. Там есть специальный зал, – сержант открыл еще одну дверь.

Под хирургической лампой стоял и операционный стол, и два стеклянных шкафа с блестящими инструментами.

– А здесь хранят трупы после вскрытия.

За следующей дверью стоял полицейский.

– Привет, Пристальски, – поздоровался О'Коннор, – вот, зашли посмотреть.

– Нечего здесь смотреть. Наша машина пришла первой, и ребята обшарили все углы. Никаких сомнений: кто-то уволок труп с собой.

Крейн спросил:

– Когда вы подъехали, была ли здесь машина?

Пристальски взъерошил волосы, вытер пальцы о рубашку.

– У главного входа стоял здоровенный "Седан", а когда ребята уходили отсюда, его уже не было.

Дверь мертвецкой открылась.

– Вы уверены, что это был "Седан", а не похоронные дроги? – переспросил Крейн.

– Думаю, что могу отличить одно от другого.

– Черт возьми! – это был Грейди. – О'Коннор, я, кажется, сказал вам, чтобы вы отделались от этого парня, – лицо его налилось кровью. – Почему он задает вопросы моим людям?

Крейн поспешил ответить:

– Мы ожидали вас. Я думал, у вас будут ко мне вопросы.

– И чтобы скоротать время, решил побеседовать с моими людьми!

Стоявший рядом с капитаном репортер "Трибюн" спросил:

– Это тот парень, о котором вы говорили, сэр?

– Тот самый, – капитан Грейди собирался сказать еще что-то, но в это время на лестнице появился полицейский.

– Ну что там еще? – рявкнул капитан.

– Какой-то мужчина хочет опознать труп.

– Опознать труп? Опознать труп?! – голос капитана поднимался все выше. – А зачем нам это? Мы все прекрасно знаем, что это Оги.

– Труп девушки, – уточнил коп.

– Так что же ты тянешь кота за хвост, болван? Давай его сюда!

Сначала на лестнице появились двадцатидвухдолларовые светло-коричневые ботинки, сшитые на заказ, затем – габардиновые брюки и пиджак.