— То есть ты сложил лапки и не хочешь больше работать? — улыбнулся Баданец. — На пенсию захотел?

От этой улыбки у бывшего адвоката по спине потекли струйки холодного пота. Он хорошо знал, какая «пенсия» ждет провинившегося.

— Нет, вы меня не так поняли, — уверенность слетела с Юриста, как пушинки одуванчика от сильного выдоха. — У меня есть план…

— Тогда иди и исправляйся! — приказал Баданец.

Когда дверь за советником закрылась, загудел телефон. На связь вышел начальник УВД генерал Крайницкий.

— Слушай, Виктор Богданович, тут такое дело… У нас есть заявление жены профессора Михайлюка о пропаже мужа, заведено розыскное дело… А в «Киевских хрониках» написали, что в последнее время он тесно сдружился с вами. И жена это говорила, но мы не обращали внимания. А теперь все-таки выступление прессы…

— Да глупости это, — отозвался Баданец, хотя ощутил под ложечкой леденящий холодок. — Мы были знакомы, но насчет дружбы — слухи сильно преувеличены!

— Я понимаю, — деликатно сказал генерал. — Но в Москву вы прилетали вместе на вашем самолете, останавливались в одном отеле, вместе проводили время, летали на охоту… Да и на вашей базе он бывал частенько…

— Ну и что? — раздраженно спросил Баданец.

— Пока ничего. Просто имейте в виду.

— Пока? Почему «пока»?! — встревожился газовый барон.

— Генеральный прокурор ориентируется на Фокина. Если выборы пройдут… ну, не так, как мы думаем, то вас наверняка будут допрашивать по всем этим вопросам. И ответить на них, прямо скажем, будет трудновато…

— Я понял, Василь, спасибо!

— По-моему, хорошо получилось, — обнажив в довольной улыбке крупноватые ровные зубы, сказала Маша Филева, глядя на экран монитора, где она вдумчиво расспрашивала ветерана в увешанном наградами пиджаке.

— А что тебе кажется самым удачным? — поинтересовался Черепахин, хотя приблизительно представлял, каким будет ответ.

— Моя фамилия в титрах. Надо только размер увеличить! И еще — крупный план с этим старичком…

— Иваном Сидоровичем Нечипоренко, — уточнил Черепахин. — Очень интересный человек. И история его интересная.

— Ох, нам, молодым, это уже непонятно, — томно потянулась Маша. Ее шарообразные белые груди с большими сосками тяжело качнулись из стороны в сторону. — Давно было-то. Полвека прошло… Как военные песни — что поют, чего хотят…

В полумраке монтажной блики монитора придавали ее лицу ведьмовское выражение.

— Что делать-то будем, наставник? — двусмысленно улыбаясь, спросила она.

— Одевайся. — Черепахин выключил телевизор. — Доложишь руководству, что сюжет готов, выйдешь в эфир, пожнешь мировую славу…

Он почему-то вспомнил Виагру. Уроки телевизионного мастерства с ней тоже были неотделимы от секса.

Маша надела бюстгальтер, трусики, оправила юбку, набросила и принялась застегивать желтую кофточку. В это время в дверь постучали.

— Иван Сергеевич, Иван Сергеевич, вам звонят в приемную Антона. Межгород! — скороговоркой проговорила гример Анечка.

— Хорошо, иду!

Иван посмотрел на Машу, она успела расчесать волосы и имела совершенно невинный вид. Он отпер дверь и быстрым шагом направился к кабинету Шишлова. Кто может ему звонить, тем более в студию? Некому!

Через минуту он взял трубку.

— Я слушаю!

— Иван, это я, Вероника! — раздался в телефоне плачущий женский голос. — Меня с квартиры выселяют! Ты сказал — за три месяца заплатил, а они говорят — оплата закончилась. У меня денег нет, работы нет… Что мне делать, Иван?

Вот те на! Недаром она только что ему вспомнилась!

— Кто тебя может выселять? Я расплатился, как положено…

— Да откуда я знаю? Какая-то женщина, полная такая… Ты же сказал — ненадолго уезжаешь, а сам уже в Москве работаешь! Тебя по телевизору показывают, а я тут сижу одна целыми днями, взаперти, как дура! Почему ты меня не взял к себе?

«Н-да, действительно, нехорошо… Ведь он вполне мог вызвать несчастную Веронику сюда, сделать ей сюжет, как сделал Машеньке Филевой. Короче, продвинуть по шкале журналистской славы…»

— Ну ладно, не плачь, что-нибудь придумаем. Как там дела? Никто мной не интересовался?

— Вначале приезжали какие-то парни, потом перестали. Так ты меня заберешь в Москву? Я и готовить тебе буду, и убирать!

Иван усмехнулся: «Вон как приперло бедную деваху! Ни готовить, ни убирать Вероника не умела. Она вообще ничего не умела, кроме одного. Но и этого „одного“ вполне достаточно, чтобы стать современной звездой. Включи телевизор, там все видно невооруженным глазом!»

— Не плачь, зайка! Приезжай, я тебя встречу. Запиши мой мобильный…