– Что бы ты о нем ни думал, твое поведение неоправданно.

– У меня было самое лучшее оправдание на свете. Если мистер и миссис Томпсон хотят, чтобы об этом узнали все, я заявлю об этом во всеуслышание. Однако уверяю тебя, что ни один приличный человек не встанет на сторону Бертрама.

– Но может быть, ты по крайней мере мне расскажешь, из-за чего произошла ваша ссора?

Он бросил взгляд на Верити.

– Нет.

Коллин заметила его взгляд и поджала губы.

– Понятно. Прости меня. Я отреагировала слишком бурно, но я просто испугалась, что ты прибегнул к своим старым методам выяснения отношений. Спокойной ночи.

Она прошмыгнула мимо Верити. Ее лицо горело, глаза блестели от слез. Верити закрыла за ней дверь.

– Ты избил Бертрама?

Он пожал плечами.

– Странно, что миссис Томпсон послала сюда нарочного. Может, она ждала, что моя кузина вызовет меня на дуэль? – Он улыбнулся своей шутке.

– Она послала нарочного не для того, чтобы просить Коллин упрекнуть тебя, а чтобы умолять ее попытаться помирить вас.

– Я унизил ее мужа. Сомневаюсь, что она жаждет примирения.

– Нэнси страшно амбициозна. Она способна пожертвовать Бертрамом ради того, чтобы сохранить положение в обществе и связи, которые дал ей наш брак. – Она подошла к нему ближе. – Поскольку все, что связывает моего кузена и тебя, касается и меня, ты расскажешь мне, почему не смог сдержать свой гнев и ударил его.

– Давай просто допустим, что я потерял самообладание, имея на это вескую причину. – Он начал складывать письмо, которое написал.

Она взяла из его рук письмо и положила его обратно на стол. Она понимала, что он не очень-то гордится тем, что позволил гневу управлять собой, но и не собирается за это извиняться.

– Ты сделал это из-за того, что я рассказала тебе сегодня днем?

Он внимательно на нее посмотрел и отвел пряди волос, упавшие ей на лицо.

– Ни он, ни его жена этого не отрицали. Нэнси я, разумеется, не мог избить.

– Разумеется.

Снова это легкое, нежное прикосновение. А голос стал тихим и задумчивым.

– Я представил себе тебя в этом доме, несчастную и напуганную девочку, и эту женщину… Я лишь надеюсь на то, что из-за этого ты не будешь еще больше меня бояться.

Она погладила его по щеке, а потом повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь.

– Я больше не боюсь. И впредь никогда не буду. – Она была поражена тем, как важно для него ее отношение к нему, и снова поцеловала ладонь. – Может быть, это и неправильно, но мне приятно, что ты разозлился из-за меня и дал этому нахалу отпор.

После смерти отца она ни разу не чувствовала себя такой защищенной, и это ее растрогало.

Он обнял ее за талию. Он еще никогда не смотрел на нее так серьезно. Она просто утонула в его взгляде.

– Тебе действительно навязали этот брак. Он сломал тебя задолго до того, как Бертрам начал угрожать расправой сыну Кэти.

Она должна была бы чувствовать себя отомщенной и полностью завоевавшей его доверие. Но его задумчивость ее беспокоила.

– Бертрам сказал, что в то время мне было все равно. Он считал, что и потом так будет, и это может служить оправданием его жестокого обращения с тобой.

Как это было глупо со стороны Бертрама – так провоцировать Хоксуэлла. Неужели ни он, ни Нэнси не видели, что пламя его гнева подбирается к ним слишком близко?

– Он был прав, – продолжал Хоксуэлл. – Так же как и ты, когда обвиняла меня еще в Камберуорте, а потом в Эссексе. Я думал только о твоих деньгах, а не о твоем счастье. Я был слишком самоуверен, и твое согласие выйти за меня принимал за должное. – Он поцеловал ее в лоб. – Я причинил тебе много зла.

– Тебя нельзя винить за то, чего ты не знал.

– Я не знал тогда, но когда соблазнил тебя в Суррее, я уже знал или, во всяком случае, кое о чем подозревал. Но той ночью в саду я поступил так не из-за твоего богатства, Верити. Если бы на кону стояло только это, я мог бы вести себя иначе.

– Тогда почему?

– Из-за тебя самой. Я желал тебя. Два года назад ты была робкой, тихой девочкой. Но женщина, которую я встретил в Камберуорте… она разбудила во мне дьявола, и я понял, что так будет всегда. Для мужчин это самая древняя в мире причина.