Но до бывшего здания Имперского трибунала было недалеко. Ему потребовалось больше времени на то, чтобы спуститься по лестнице и дойти до ворот, чем на прогулку по спящим улицам Ахелии.

В комнату, где ждал гость, уже принесли свет — но мало. Увидев посетительницу, которая оторвала взгляд от висевшей на стене огромной акульей челюсти и повернулась к нему, Раладан оглянулся на невольницу:

— Почему тут так темно? Принеси…

— Нет, ваше высочество. Это я попросила, — поспешно сказала женщина, которую он когда-то знал как курьера от имперского представителя. — И не подходи ко мне слишком близко, князь. Я… утратила чувство реальности. И явилась сюда… в весьма неподходящей одежде.

Замешательство прекрасной блондинки казалось понятным; света было мало, но достаточно, чтобы увидеть, что на благородной госпоже с королевскими глазами надет суконный плащ, в котором Раладан узнал свой собственный… и почти ничего больше. Под плащом маячило нечто вроде шелковой рубашки, но это была в лучшем случае короткая ночная накидка, какую носили, пожалуй, только в Дартане. Гостья заметила его взгляд и кивнула.

— Невольница вашего высочества сжалилась надо мной и принесла эту пелерину… Прости меня, князь. Сегодня ночью… я… не знаю, что делаю, и вообще сама не своя. Но сейчас ты меня поймешь и вряд ли осудишь. По крайней мере, я на это надеюсь.

Раладан взял подсвечник из рук невольницы.

— Выйди, — велел он.

Когда та закрыла за собой дверь, он задул свечу. Осталась лишь свеча на столе.

— Слушаю, ваше благородие, — сказал он, отставляя подсвечник в сторону.

— Ты знал меня как курьера гаррийского князя-представителя императрицы. Да, я была им, но прежде всего, князь, я посланница. Мои товарищи, о чем ты наверняка уже знаешь, пытались умертвить твою дочь, а я… решила поискать иной способ. Именно потому я тогда сюда и приехала.

— Ридарета рассказывала мне о тебе, госпожа. Я знаю, что вы знакомы. Но она не говорила мне, что ты посланница.

— Она об этом не ведала и, вероятно, не ведает и сейчас.

Кеса замолчала. У нее вертелись на языке сто вопросов и столько же объяснений, оправданий… Времени почти не оставалось, но ей нужна была помощь того, кого она уже знала как человека безжалостно прямолинейного, решительного и твердого, холодного и неуступчивого.

— Ваше высочество, — сказала она с нескрываемым отчаянием, — твоя дочь выступила против тех, кто ее преследовал… так? Знаю, что так. И одержала победу. Я могу лишь просить и потому спрашиваю: она отправилась на своем корабле? Мне нужно знать только это, я ни о чем больше не прошу. «Гнилой труп» там же, где и княжна?

Раладан многое в жизни повидал и очень редко чему-либо удивлялся. Сейчас, однако, перед ним была женщина, появившаяся ниоткуда, почти голая, посреди его дома… Она говорила, будто она посланница — что было необычно, но вполне возможно, а в данной ситуации немалое объясняло, — и спрашивала о… какой-то мелочи. Хотя мелочь эта наверняка таковой лишь казалась.

— Нет, госпожа. Я не скажу ни слова, если ты не объяснишь мне причину, по которой хочешь это знать. Не кивну головой, не шевельну губами, даже не моргну глазом.

— Вот моя причина, — сказала она, и он увидел в мигающем пламени свечи две стекающие по ее щекам слезы. — Прошлым вечером княжна победила свиту посланника. Утром этот посланник умрет… Я несколько раз видела и хорошо помню «Гнилой труп», так что, возможно, сумею туда попасть. Если ты не ответишь на мой вопрос, князь, я все равно там появлюсь, потому что… потому что больше мне ничего не остается. Помоги мне, а я помогу тебе.

— Чем ты мне поможешь, ваше благородие?

— Я закончу эту дурацкую войну, даже если… если мне придется применить силу против своих товарищей. Я все объясню, отвечу на любой вопрос, твой или твоей дочери. Я о ней позабочусь. Были опасения, что княжна уничтожит равновесие Шерни, а Шернь как раз ведет сейчас войну… Из-за этого может распасться наш мир. И пусть распадается, князь. Меня он совершенно не волнует.

— А что тебя волнует, госпожа?

— Жизнь одного человека.

— Того посланника, — уточнил он. — Это твой друг, госпожа? Кто-то близкий?

На этот раз она разрыдалась по-настоящему, опустив сжатые кулаки на стол таким движением, будто била его за некую провинность.

— Нет! — крикнула она. — Это мой муж, мой мир, моя жизнь… это я сама, понимаешь?! Я видела кусочек бухты, но там стоял только один небольшой корабль, а на берегу были какие-то лодки! Где «Гнилой труп»?! В миле оттуда? В десяти милях, в ста?!

Раладан смотрел на потрясенную женщину, пытаясь собрать воедино все кусочки головоломки. Времени было мало — его необычная гостья пребывала на грани истерики, а это означало непредсказуемость.