А вот Гуго, в отличие от меня, не растерялся и уже устроил себе «помазанье» сторицей за все те годы, что он не посещал храм, плюс с запасом лет на пять вперед.

– Замрите, мсье шкипер! – крикнул де Бодье, не дав мне и рта раскрыть. После чего сорвал с моего капюшона нетопыря, без тени брезгливости откусил ему голову и, стиснув в кулаке мохнатое трепещущее тельце, выдавил на меня струйку теплой крови. И вовремя. Спикировавшая было мне на голову новая тварь сразу же шарахнулась в сторону, словно лошадь от шипящей змеи, и полетела искать себе другую, более глупую жертву.

– Вы в порядке? Сами идти сможете? – осведомился я у выплюнувшего нетопырью голову Сенатора.

– О да! Еще как могу! Я буду служить вам бесплатно десять лет, мсье шкипер, только вытащите меня отсюда! – пообещал он осипшим от усердных молитв голосом. Губы, подбородок и щеки у него были заляпаны мышиной кровью, которая также темными струйками стекала у Гуго с макушки. Накинь на него сейчас кто-нибудь черный плащ, и де Бодье мог бы запросто сойти за мифического предводителя кружащих над нами кровопийц. Того самого вампира Драка Графулу, о котором дети рассказывают друг другу на ночь страшные сказки.

Между тем окрест нас творился уже сущий ад. От хулиганства Сандаварга пострадали в основном те зеваки, кто находился в непосредственной близости от эшафота. Но их истошные вопли вызвали такую панику, что зрители шарахнулись врассыпную, как будто их атаковали не две сотни нетопырей, а по крайней мере несколько тысяч.

Какую бы западню ни готовил нам дон Балтазар, обезумевшие от страха люди прорвали его оцепление за считаные мгновения. Было слышно, как во мраке ржут и храпят испуганные кони: и те, на которых съехалась сюда городская знать, и гвардейские рапидо, чье характерное ржание нельзя было спутать со ржанием обычных лошадей. И те и другие давили копытами напирающих на них паникеров, которые в свою очередь затаптывали спотыкающихся и падающих собратьев по несчастью. Теперь свет исходил не от помоста, как прежде, а был рассеян над площадью множеством тусклых голубых пятен. Все они беспрерывно метались по воздуху, что лишь усиливало общую неразбериху.

Лишь одно фосфоресцирующее пятно неподалеку от нас почти не двигалось – то, что было самым крупным и светилось у самой брусчатки. К нему я и потянул де Бодье, поскольку Физз двигался с нами одним курсом. Получалось это у него не слишком удачно. За варана часто запинались, и он был вынужден постоянно поджимать лапы, дабы паникеры их не переломали. Жаль, он не мог поджать под себя свой внушительный хвост. И потому ящеру приходилось безостановочно лупить им направо и налево, нанося превентивные удары по ногам тех зевак, которые грозили оттоптать Физзу его звериное достоинство.

Однако не успели мы с Гуго настичь нашего хвостатого друга, как тот вдруг взял и сгинул. В мгновение ока – так, словно ящер и впрямь был чудотворцем и исчез тем же мистическим образом, каким здесь нарисовался.

Впрочем, не успел я растеряться, как загадка эта уже прояснилась. Обещавший позаботиться о хранителе Чистого Пламени Убби сдержал свое слово. И когда он присоединился к нам, Физз находился у него под мышкой, укутанный балахоном, из-под которого торчал только нервно хлещущий по сторонам хвост. Вся наша банда, кроме действующих самостоятельно от нас Долорес и Патриции, была теперь в сборе. Что дальше?

Главные страсти разыгрались сейчас на краях площади. Там же носились по воздуху кровопийцы. А мы стояли среди корчащихся от боли или валяющихся без сознания зевак, озаренных меркнущим светом разбросанных повсюду нетопырьих трупиков. Я не мог видеть, как обстоят дела у наших женщин. Надо полагать, они догадались укрыться в карете и выждать, когда спадет волнение, а не прорывались к выходу вместе с ошалелыми паникерами.

– Не топчемся на месте, двигаемся! – скомандовал Сандаварг, перепоручив мне и Гуго нести на пару Физза, поскольку своим кулакам северянин доверял больше, чем нашим. – Нельзя отставать от толпы! Пока она теснит гвардейцев, надо успеть вырваться с площади! Вперед!..

Пожертвовав балахоном, чтобы укрыть хранителя Чистого Пламени, самому Убби пришлось оголить свой приметный череп, по которому кабальеро также могли высмотреть северянина в толпе. И хотя он почти сразу же нахлобучил на голову оброненную кем-то в суматохе шляпу, нам все равно не повезло прошмыгнуть незамеченными мимо врагов. Оттесненные и припертые живой лавиной к зданиям, всадники на рапидо, однако, упорно не покидали свои посты. Оцепление изобиловало прорехами, но за каждой из них гвардейцы вели пристальное наблюдение.

Возникшие тут и там толчеи мешали людскому потоку беспрепятственно схлынуть на прилегающие к площади улицы. Давки быстро перерастали в заторы, а они почти всегда приводили к потасовкам. Такая же разразилась и на нашем пути. Не желая встревать в нее, мы были вынуждены сначала замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.

Драка впереди нас напоминала масло в маслобойке: чем дольше дерущиеся мутузили друг друга, тем больше разбухал этот комок орущих и размахивающих руками паникеров. Примерно два десятка нетопырей все еще носилось над ними, но на них, кажется, уже никто не обращал внимания.