— Чтоб тебя… — Вячеслав сел ровно и уставился в лобовое стекло. — Заставил покраснеть старика.

В машине раздался смех.

— Старик!.. Ты меня всего на несколько лет старше, — со смехом сказал Эдик. — Дядя Слава!.. Дядя Слава, справа вижу магазин. Может, зайдем? Купишь мне мороженое?

— Да пошли вы! Хохмачи. А ты, племянничек, за «дядю» ответишь.

— Что я не так сказал? — делано возмутился Ник. — Я твой племянник? Да. Значит, ты мне кто?

— Дед Пихто! — огрызнулся Вячеслав. — Вот сейчас налево поворачивай, — сказал он уже Олегу. — Сначала на склад заедем, с Петровичем побалакаем за жизнь.

— Ху из Петрович? — поинтересовался Эдик.

— Приедем — узнаешь. Очень колоритный тип. Раньше служили вместе. Теперь барышничает. Не знаю как, но в данный момент устроился под крылом генерала. Я встретил его недавно, уже после «переноса», и очень удивился, увидев этого прохиндея в Зареченске. Держит склады с продовольствием и разными материалами, начиная от бытовой химии и заканчивая ГСМ.

— Любопытно, почему Быстрицкий не покусился на такой лакомый кусок? — Олег повернул руль, объезжая очередную выбоину.

— Мне — тоже. Думаю, в свое время я это выясню, — ответил Вячеслав.

Пропетляв немного по улицам, остановились возле территории, огороженной высоким забором из бетонных плит. Видно было, что некоторые треснули под напором катаклизма, но чудом устояли.

— Подруливай к воротам, — попросил Никифоров.

Олег переключил скорость, в коробке передач, как всегда в уазиках, затрещало, и машина медленно подкатила к металлической створке. Раньше она открывалась электроприводом и на роликах по направляющим уходила в сторону, теперь же ее явно приходилось толкать вручную, и, если судить по тяжеловесному виду, «раздвигающим» приходилось немало попотеть.

— Так. Приехали. Вы двое остаетесь, а я с Сашкой прогуляюсь.

Бер вслед за Вячеславом вылез из машины. Под ногами заскрипела мелкая щебенка, щедро насыпанная по обочинам и на месте бывших ям раздолбанного асфальта.

— Автомат оставь. Неправильно могут понять, — попросил Вячеслав.

Александр молча повиновался, положил оружие на место, где сидел, и захлопнул дверь.

— Пистолет?

— Если скажут убрать, уберем. А на нет — и суда нет. Олег, посигналь им!

Воздух прорезал гудок клаксона. За воротами залаяли собаки. Судя по басам, нехилые размерчики имеют четвероногие сторожа.

— Роман, Прохор! Заткнитесь! На место, подлюки волосатые! Я кому кажу! — раздался зычный голос. — Эй, вы там, погодьте чуток! Я щас, видчиню! Тильки у будку загоню зверей, а то не жрамши воны у мэнэ!

За последней фразой внутри периметра послышался гогот нескольких глоток.

— А вы шо ржете, окаянные, як коняки! Раздай ворота вширь!

Ворота медленно начали откатываться в сторону. Створку толкали дюжие парни в камуфляже и с «калашами» за спиной.

Бер молча наблюдал за происходящим и не мог сообразить, кто перед ним: военные или нет? Спрашивать у Никифорова сейчас был не резон. Хозяева могли в любой момент выйти и услышать. «Потом видно будет», — немного подумав, решил он.

Въезд вовнутрь открыли не полностью, так, чтобы могла пройти пара человек, и все. В просвете кроме «раздвигателей» показался высокий, мощный, но рано постаревший мужчина. Военная форма сидела на нем кое-как. Рукава, закатанные выше локтя, открывали миру татуированную загорелую кожу. Даже отсюда Александр смог прочитать на левой руке надпись, сделанную крупными буквами: «Алка, ты моя русалка». Правая рука была исписана какими-то рисунками, не различимыми с большого расстояния. Форменная рубашка расстегнута почти до пупа. Подставленная знойному солнцу грудь кучерявилась достаточно густой порослью. Из брюк, растянутых в коленках и с грязными разводами, выглядывали тощие ноги, обутые в растоптанные пляжные тапочки синего цвета. Но самой примечательной чертой этого субъекта являлась борода. Шикарные заросли скрывали половину лица. Губ не видно вовсе, щеки заросли полностью, лишь нос картошкой выпирал из «джунглей» да холодные глаза буравили посетителей. Об них Бер и споткнулся.

Пронзительные голубые глаза бородача просканировали сначала его, потом Никифорова. Немного потеплели в узнавании, и в бороде блеснули белые здоровые зубы.

— Ба-а! Да какие ж люди к нам пожаловали!

В ответ на восклицание за забором снова послышался лай.

— И тебе, Петрович, не болеть. Примешь гостей? — Вячеслав подошел к здоровяку, и они обнялись, похлопывая друг друга по спинам.

— А як жешь? Прыйму. Гарны хлопцы завсегда в моем углу сугрев знайдуть. Загоняйте свою таратайку, и пошли до мэнэ, новинами поделимся. — Петрович подал знак, и исполняющие обязанности мотора парни толкнули ворота. Те ржаво скрипнули, освобождая проезд. Олег правильно понял происходящее и повернул ключ в замке зажигания. Машина покатилась в глубь территории, вслед за вошедшим Бером, Вячеславом и гостеприимным хозяином. Александр, проходя мимо охраны, присмотрелся и определил для себя, что они не военные. Повадки другие, больше похожи на сытых кладовщиков, чем на людей, привыкших носить форму. С другой стороны, в армии таких кадров тоже хватало. Немного поломав голову, решил не обращать внимания: «Да какая разница, кто они?..»

Идти пришлось недолго. Клановцы миновали огромный вольер, откуда на обтянутую сетку-рабицу при виде чужих бросились два огромных волкодава-кавказца. Казалось, вот-вот порвут хлипкое ограждение, и тогда — все, конец!

— Это они — Роман и Прохор? — поинтересовался Александр. — Не типичные клички для собак.

Петрович хмыкнул в свои заросли.

— А собачки сами по себе не типичные. Если бы вы бачилы, як воны окаянных тварюг рвалы на запчастыны. Любо-дорого було! А назвал я их в честь сынков своих. Остались они там, на той стороне, с матерью. Эхехех!