– Крайне редко, – сказал наконец Гед, – драконы предлагают кому-либо свою помощь.

– Но кошка, – ответил Дракон, – частенько играет с мышкой перед тем, как съесть ее.

– Я приплыл сюда не для игр, а чтобы заключить с тобой договор.

Словно меч, взвился над башней, над закованной в броню спиной Дракона, кончик его скорпионьего хвоста, который был впятеро длиннее любого меча. Исполин прохрипел:

– Я не заключаю договоров. Я просто беру. Что ты можешь предложить мне такого, чего я сам не могу взять?

– Безопасность. Твою безопасность. Поклянись, что ты не будешь летать к востоку от Пендора, и я обещаю, что не причиню тебе вреда.

Похожий на шум далекого горного обвала скрежещущий звук вырвался из горла Дракона, огонь выплеснулся из его пасти. Он приподнял свое чешуйчатое тело, возвышаясь над руинами.

– Ты мне предлагаешь безопасность! Ты угрожаешь мне! Чем?

– Твоим Именем, Еавуд!

Голос Геда дрожал, но Имя Дракона он произнес ясно и громко. Услышав его, Дракон замер. Прошла минута, потом другая, и Гед, стоящий в крохотной качающейся лодчонке, улыбнулся. Его судьба и сама жизнь зависела от того, правильно ли он угадал Имя. Еще будучи в Школе, он выискивал в древних книгах все упоминания о драконах, и некоторые странные совпадения навели его на мысль, что Дракон Пендора – это тот самый дракон, который во времена Эльфарран и Морреда натворил много бед на западном берегу Осскила, пока не был изгнан оттуда магом Эльтом, большим знатоком всяческих Имен. Догадка оказалась верной.

– Мы равны, Еавуд. У тебя – сила, у меня – твое Настоящее Имя. Как насчет договора?

Дракон по-прежнему молчал. Много лет прожил он на этом острове, где слитки золота и изумруды раскиданы среди битых кирпичей и истлевших костей. Ящер наблюдал за тем, как его черное отродье резвится в развалинах и планирует с высоких утесов. Он долго нежился на солнышке, и его не беспокоили чужие голоса. Он постарел. И теперь ему было трудно двигаться и разговаривать с хрупким мальчишкой-волшебником. Еавуд, Старый Дракон, взглянул на посох в его руках и вздрогнул, словно от боли. Шипящим от ненависти голосом он произнес:

– Разрешаю тебе взять девять камней из моей сокровищницы. Выбирай самые лучшие и уходи.

– Мне не нужны твои камни, Еавуд.

– Куда девалась людская жадность? В добрые старые времена люди любили яркие камешки… Мне известны все твои желания, волшебник. Я тоже могу предложить тебе безопасность, ведь мне скоро станет известно то единственное Имя, что может спасти тебя! Ужас преследует тебя. Я назову тебе его Имя.

Внезапно вспыхнувшая надежда ошеломила Геда. Он крепко сжал посох и замер недвижимо, как только что стоял Дракон.

Но с драконом можно заключить одно и только одно соглашение… Не о своей жизни беспокоился Гед, направляясь к Пендору. Гоня из памяти последние слова Дракона, он сказал то, что должен был сказать.

– Я попрошу тебя не об этом, Еавуд.

Когда Гед произнес Имя Дракона, у него было такое чувство, будто он держит Дракона на тоненьком поводке, затянутом на шее исполина. Немигающий изумрудный взгляд Дракона источал злобу, стальные когти величиной с человеческую руку впивались в израненную землю, пламя клокотало в пасти. Но поводок затягивался все туже… Гед снова заговорил:

– Еавуд! Поклянись своим Именем, что тебя и твоих сыновей никогда не увидят над Архипелагом!

Ослепительное пламя выплеснулось из пасти Дракона, и он проревел:

– Я клянусь в этом своим Именем!

В наступившей тишине Еавуд опустил свою исполинскую голову.

Когда он снова поднял ее, волшебник исчез, а белый парус превратился в маленькую точку у самого горизонта, направляясь к тучным, полным богатств островам на востоке. В бессильной ярости повалив башню, распростер Дракон свои гигантские крылья над разрушенным городом, но клятва связывала его, и больше ни разу не появился он в небе Архипелага.

Едва Пендор скрылся из виду, Гед почувствовал, глядя на восток, что страх перед Тенью снова сжимает в тисках его сердце. Невыносимо тяжело было поворачиваться лицом к бесформенному кошмару. Гед убрал магический ветер и двигался только при помощи обычного. Сейчас он никуда не торопился. Гед не имел ни малейшего представления о том, что ему теперь делать. Дракон сказал, что спасение – в бегстве. Но куда бежать?.. Рокк! Там он, по крайней мере, окажется в безопасности и сможет получить мудрый совет.

Однако, сперва следовало посетить Лоу Торнинг и отчитаться перед островитянами. Прошло уже пять дней с его отплытия. При вести о том, что Гед вернулся, послушать и посмотреть на него собралось полгорода. Когда он закончил свой рассказ, кто-то сказал:

– Но кто из нас своими глазами видел все эти чудеса – мертвых драконов, одураченных драконов? А что, если он…

– Заткнись! – грубо оборвал его Старейшина. Он прекрасно знал, что волшебники обычно молчаливы, но если они о чем-то говорят, так оно и есть. Волшебство не уживается с ложью… Так что островитяне мало-помалу успокоились, и ворчание сменилось радостью. Началось веселье. Они еще теснее обступили своего молодого волшебника и попросили его рассказать обо всем еще раз. Потом подошли новые слушатели… К вечеру Геду уже ничего не нужно было рассказывать. У островитян это получалось гораздо лучше. Деревенские сказители уже приспособили его рассказ к какой-то старой мелодии, и на каждом углу толпы народа распевали «Песню Сокола». Огромные костры запылали не только в Лоу Торнинге, но и на ближайших островах. От лодки к лодке, от острова к острову рыбаки передавали друг другу весть: