“Я, например, не могла понять, что такое вексель. Как Настасья Филипповна швыряет деньги в камин — вижу ясно. А что с ними можно еще сделать — не понимаю (экая простота! — В. Д. ). Как Раскольников швакнул топором Лизавету, представляю. А, собственно, как именно работала старуха-процентщица, откуда у нее образовывался процент? Что такое залог, ипотека? Почему рубль серебром не равен рублю ассигнациями? Никто из русcких писателей не снизошел мне это доходчиво объяснить”. Так жалобно пишет небезызвестная Татьяна Толстая в предисловии к первому в российской словесности сборнику рассказов (или, по-новомодному, текстов) о... да-да, о них, любимых чертушках — о черном нале и откате, о биржевых спекуляциях, о марже и банковских процентах, о том, как “кинуть” и “забить стрелку”, то есть о Ее Величестве Деньге.

Правда, на обложке книги изображен на всякий случай доллар. Почему-то номиналом в единицу. Выше, что ли, не ценится эта антология интернетовских графоманов, которую собрала внучка А. Н. Толстого?

Надо сказать, что мне эта книжица досталась и того легче — бесплатно. Как-то не по-рыночному получилось, но, видно, авторы и издатели не знают, куда сбыть протухший по изначальному качеству товар, отпечатанный тиражом 50 тысяч экземпляров на валюту дядюшки Сороса (он же Миклош Шорош, он же Миша Хорош, он же спонсор всяких “Открытых обществ”, “Открытых Россий”, но зловещий обиратель непостижимых для него открытых русских душ). Не сжигать же такую антологию?! На последней Международной книжной ярмарке в Москве во время презентации сборника “Быть России в благоденствии и славе” (издательство “Пашков дом”, 2002 г.), в свою очередь, составленном автором этих строк из записок и проектов лучших людей России на тему, как умнее и справедливее обустроить нашу страну, в соседнем выставочном отсеке, где размещалась лавка-экспозиция премии Букер, дарили, сбагривали задарма, впендюривали, “швакали” по читательским головам томом “Талана”. Будто из подворотни наскакивали на приличных людей.

По очередной глупости составителей, этим названием — талан — они хотели подчеркнуть русскую “кондовостъ” понятий “корысть” и “нажива”. В качестве заставки воспроизвели даже репринт соответствующей статьи из словаря Даля, просмотрев, правда, что слово-то “талан” — по происхождению тюркское. А вот “талант” — свое, родное. Но какова разница?!

Талантов, действительно, в этом сборнике нет: все авторы, кстати, скры­ваются за псевдонимами — Лев Усыскин (не правда ли, смешно?!), Иван Жуков (этот, кажется, раньше что-то все-таки читал), ожидаемые всегда Владимир Вестер и Асар Эппель, некие совсем уж таинственные yrii, Alex и topot. Вся эта разнородная компашка представляет собой победителей литературного конкурса “Чудесные истории о деньгах”, объявленного в Интернете. Не знаю, много ли “зелени” отвалили на премии кукловоды (Гран при, однако, сто тысяч, увы, рублей), но авторы “проекта” довольны: в русской литературе появилась новая “шелестяще-звенящая тема” (см. аннотацию к книге), “рисующая, по сути, другую, неведомую читателям реальность” (из заявления жюри конкурса).

Самое странное во всей этой “лав стори”, что составителям и авторам изменило национальное чувство юмора, даже тюркского. Ведь когда торгуются, то шутят, устраивают маленький спектакль: баш на баш, ты мне — я тебе. Нет, все в этом сборнике на полном и сугубом серьезе, ибо жюри отобраны, оказы­вается, только “нестыдные сочинения”. А какие же в таком случае “стыдные”? Их, к сожалению, набралось подавляющее большинство (из пятисот только тридцать “нестыдные”), и представляют они собой следующие поэмы экстаза: “Я обожаю вас, деньги! Нежная зелень бакса, медовые подпалины гульдена, розовый рассвет еще чего-то там. О, прекрасные мои!.. Ваш хруст!.. О, я целую ваши водяные знаки!..”

Но самым серьезным до бесстыдства сочинением стала теоретическая статья Татьяны Толстой. Дамочка серьезно подготовилась и идеологически подковалась: заготовила сноски из “Послания апостола Павла к Евреям” и из Апокалипсиса, из Василия Васильевича Розанова (с его слов: “Русский человек задарма и рвотного выпьет” и начинает свою осанну золотому тельцу) и Корнея Чуковского, из безвестного поэта 70-х годов Сергея Николаева и Марины Цветаевой. Уровень рассуждений академика “шелестяще-звенящей темы” таков: “Русская литература отказывается всерьез говорить о земном устройстве человеческой жизни, о быте, о пользе, о выгоде, о прибылях, о покупках, о радостях приобретательства и строительства, о муке, овцах и виссоне” (последние три слова, прости Господи, цитата из Апокалипсиса). Да, Татьяна Батьковна, о “покупках” русская литература недостойно мало писала, нельзя с вами не согласиться.

Тезис следующий: “Русскую литературу не заинтересовали возможности разумного менеджмента, грамотного управления финансами, она осталась равнодушна к хитростям банковской системы”. Авторша прямо-таки камня на камне не оставляет от самого, как мы надеялись, конвертируемого товара, выбалтывает коммерческую тайну, подрывает основы нашего литературного экспорта. Только я размечтался, что роман Александра Сегеня “Русский ураган” о футбольном “разумном менеджменте” будет переведен на все цивилизованные языки, ан нет! Суров приговор!.. Придется теперь Александру Юрьевичу написать повесть о “радостях приобретательства”, в крайнем случае о “грамотном управлении финансами”.

Тезис третий. Вернее, пора бы привести и пример, ибо подходим к главному. Конечно же, это будет пример не из суконно-посконной русской классики: “В ранней юности я соблазнилась прочесть роман Золя “Дамское счастье”, естественно, ожидая альковных подробностей: хозяйке, так сказать, на заметку. Оказалось, это не про любовь, а про универмаг, про новый, прогрессивный, капиталистический способ торговли. Оказалось, это интереснее любых поцелуев...” Не буду цитировать подробный и л ю б о в н ы й пересказ сюжета романа. Нам важнее вывод: “Золя ясно и увлекательно объяснил азы рыночной экономики...”

Вот у кого, Александр Сегень, тебе нужно учиться. Не просто бытописать о “земном устройстве человеческой жизни”, пусть и банкира, а доходчиво расска­зывать о такой сложнейшей материи, как “оптовый оборот товара”, и помнить наказ, что “западное сознание, отразившееся в изящных искусствах, вообще тяготеет к подробностям, деталям, мелочам мира Божьего”. Когда будешь сочинять повесть о православном банкире, погрязшем в “хитростях банковской системы”, то не забудь лирически живописать лучик солнца, упавший будто бы случайно на брильянтовый зажим a la Cartie галстука главного героя. Додумай, душа Тряпичкин, дальше сам поворот сюжета, но оцени деталь. Уверен, что сразу тебе Государст­венную премию России имени Булата Окуджавы не дадут, но Букером отметят.