Шрифт:
Вскоре трещины на памятнике были заделаны, а фундаменты стали одним массивом. Можно было приступать к другой части проекта — выпрямлению колокольни.
Тут чиновники забегали, запросили отчеты, затребовали новые документы. Руководитель мастерской тоже всполошился: “Саша, ты памятник поднимешь, а вдруг он рухнет? Меня в тюрьму посадят!” Обстановка накалялась. Нервы у Рыбникова стали сдавать. После сложной и долгой работы по укреплению фундаментов он заболел и прямо со стройки попал в больницу. К тому же он очень переживал, что слег в ответственный момент. Но все равно сделать уже ничего не мог: чиновники заморозили все работы. Как всегда — до лучших времен!
И сколько ни пытался Рыбников после выздоровления возобновить работы, ему это сделать не позволили.
Проект дальше не пошел.
Рыбников будто чувствовал, что это произойдет, потому параллельно делал проект выпрямления другого памятника — барабана церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Чтобы не простаивать, он серьезно принялся за подготовку данного проекта.
Временами Александр заглядывал в церковь Николы Мокрого, чтобы для контроля за возможными деформациями установить стеклянные и гипсовые маяки, проверить затяжку гаек на тяжах стальной обоймы и еще детали стальной обоймы подтонировать под цвет орнамента подпружных арок. А еще — во избежание хандры — он писал письма Генделю и сам отвечал подробно на предложения профессора...
Ансамбль церквей Николы Мокрого и Тихвинской долго не отпускал Александра Рыбникова. Притягивал красотой куполов, покрытых поливной зеленой черепицей, притворами с пышным изразцовым декором, обильным убранством фасадов.
Работая над новым проектом, он всецело погружался в исследование Тихвинской церкви Божией Матери. В ансамбле, бывшем купеческом подворье, реставратору всегда находилось место для отдыха и размышлений. Но особенно он любил посидеть напротив изразцового притвора с декоративным венчающим шатром.
И если сама колокольня церкви Николы Мокрого весила одиннадцать тысяч тонн, то главы с барабаном церкви Тихвинской иконы Божией Матери весили всего сто тонн. Рыбников решил выпрямить эту главу под боком у реставрационной мастерской, чтобы никто из важных чиновников не знал о проекте.
После разработки первого проекта, касающегося церкви Николы Мокрого, у Рыбникова появился опыт, а более всего он обрел устойчивую уверенность в себе, потому второй проект был выполнен еще быстрее и качественнее. Конечно, за тридцать пять лет существования и у ярославской реставрационной мастерской был накоплен опыт работ по инженерной реставрации памятников. Это выпрямление крена колокольни церкви Иоанна Предтечи в Ярославле в 1958 году по проекту и под руководством того же Генделя, и химическое закрепление грунтов оснований Воскресенского монастыря в 1976 году в Угличе. Но эти уникальные работы чиновники почему-то быстро забыли. И сколько бы Рыбников ни апеллировал к ним, ни напоминал в деталях о них, это не помогло ему убедить чиновников.
Так и второй проект ждала печальная судьба: он попал на пыльные полки мастерской.
И вдруг через десять лет в квартире Рыбникова раздался телефонный звонок: после того как Тихвинская церковь была передана Русской православной церкви для службы, староста церкви Андрей Ржевский решил отреставрировать ее. Он и звонил с предложением помочь ему в реставрации. У него были рабочие, и он хотел незамедлительно подготовить храм к службе. Кто-то порекомендовал ему обратиться за помощью к Рыбникову. Будучи молодым и деятельным человеком, Андрей Ржевский быстро разыскал Рыбникова и тут же принял его предложение о реализации проекта десятилетней давности. Речь, конечно же, в первую очередь шла об устранении крена барабана с главой церкви.
Рыбников предоставил Андрею спецификацию, что нужно достать из материалов, какие инъекционные насосы следует привезти с Украины. Дал реставратор и свои насосы. А за другими Андрей Ржевский поехал сам по указанному адресу и привез их в количестве пяти штук.
Когда староста все выполнил, Рыбников сам приступил к подготовительным работам по выпрямлению стотонного барабана с главой. Сама глава была металлической, с крестом. И работы следовало вести на высоте двенадцать метров, не нарушая службы в храме, да еще и под боком у комитета по охране памятников истории и культуры. Конечно, подготовка шла втайне от руководства реставрационного ведомства, за исключением одного-двух специалистов, веривших своему ведущему инженеру-реставратору. Рыбников опасался, что проект может быть приостановлен, хотя хозяин у здания церкви уже другой. Ему хотелось осуществить свой давний проект. Пусть церковь не платит за работу, он готов трудиться на энтузиазме, бесплатно, лишь бы не мешали.
Подготовка к выпрямлению главы вместе с барабаном заняла около года. Конечно, сказывалось отсутствие специалистов. Зато Рыбников доволен был старанием и активностью старосты. Тот помогал всегда и во всем. Сам Рыбников вел журнал, записывал каждый свой приказ, фиксировал все работы. Если бы что-то случилось на чердаке, то он ответственно мог выявить ошибки и виновных. К тому же это была его обязанность — расписывать все по дням и часам.
После подготовительных работ на площадку завезли металл. Чтобы повернуть стотонную главу, необходим был шарнир, то есть такая труба, которую можно было бы завести под барабан и затем на ней при помощи домкрата повернуть всю конструкцию. И Рыбников сам разработал такой шарнир! И сам с рабочими сделал этот шарнир, сварив его из трубы!
Когда рабочие установили шарнир на чердаке, Рыбников заново рассчитал весь процесс выпрямления. Цифры сходились. Чертежи и схемы подтверждали правильность пути. Уверенность в проекте была стопроцентной. Но именно в этот час он не мог сразу отдать приказ о начале работ по выпрямлению. Он медлил. Но не из опасения подвести себя и специалистов. Ему нужен был тайм-аут, сосредоточение, один миг на то, чтобы собраться духом и силой. И он тогда отложил час команды и пуска работ.
День за днем рабочие ждали этой команды.