— Ах, какая ты хорошенькая девочка! — воскликнул он, хватая ее за подбородок и целуя.

В эту минуту соседняя дверь отворилась, на пороге явилась женщина и, взглянув на нежную сцену, принялась хохотать.

Бигон, как ужаленный, обернулся и остолбенел: на пороге стояла Инезилла.

— Мой добродетельный муж! — воскликнула она. — Наконец-то я открыла твой главный повод, по которому ты добиваешься развода со мной. Чувствительный и милейший муженек!

Услышав, что ее собеседник муж хозяйки, крестьянка убежала без оглядки из комнаты.

Оставшись с глазу на глаз с женой, Бигон сейчас же пришел в себя. Он непритворно рассердился и крикнул:

— Вам, сударыня, шутить легко! Или вы думаете, что ваше гнусное бегство сделало из меня святого? Брошенный вероломной женой, кажется, я имею право на некоторое утешение, не ожидая вашего позволения. Вы забыли Паскаля.

— Я смеялась над ним.

— А графа Канеллака?

— Это дворянин, и вы не должны ревновать.

— А господин Лагульф?

— Это только мой доктор.

— За кого же ты меня принимаешь, потчуя подобными оправданиями? Или мой ум так же поврежден, как твоя добродетель…

— Я провинилась, правда, но только по неопытности, милый мой Бигон.

— Что? Твой милый Бигон! Этого только недоставало! Хочешь, верно, повторить сцену в башне Монтейль?

— Нимало. На этот раз я искренне говорю. Я сожалею, что поступила дурно. Не думай, будто говорю так, рассчитывая на твои деньги. У меня их более.

Отворив шкаф, Инезилла показала мужу большой мешок, наполненный золотом.

— Гм! — произнес гасконец. — А если бы я примирился с тобой?

— Я была бы самой лучшей женой.

— И верной?

— И самой верной!

Поглядев на жену и на мешок с деньгами, Бигон нашел, что Инезилла очень хороша, а мешок очень велик, и, не долго думая, подал ей руку, запечатлев мир поцелуем. В соседней комнате в эту минуту что-то стукнуло.

— Это что такое! — воскликнул подозрительный супруг.

— Ничего! Только дон Клавдий-Гобелет упал, он пьян со вчерашнего дня. Агата положила его на скамье, и он свалился оттуда.

— Это очень кстати. Мне сегодня, очевидно, везет. Пожалуйста, если он еще жив, пришли его ко мне; вели нам дать завтрак. Я непременно должен напоить капеллана.

Через пять минут завтрак был готов. Пришел дон Клавдий-Гобелет. Но, увидя Бигона, нахмурил брови и холодно произнес:

— Ах, это вы, господин Бигон!

— Что, почтенный капеллан! — воскликнул гасконец. — Куда же девалась наша дружба?

— Дружба — пустая бочка, разбитый стакан.

— Не упоминай о них. Здесь есть полные бочки и целые стаканы.

Бигон откупорил бутылку и начал резать паштет.

Дон Клавдий-Гобелет облизнулся, чувствуя голод и похмельную жажду.

— Отчего ты не завтракаешь здесь? — спросил его с притворным равнодушием Бигон.

— Потому, что у меня нет денег, а в замок я не хочу возвращаться.

— Как жалко, что ты со мной, достойный капеллан, уже не живешь по-прежнему, как друг и брат! Как жалко!

— Тьфу! — закричал дон Клавдий-Гобелет. — К чему притворство и церемонии. Я просто хочу есть и пить. Ну, откажешь ли ты мне в рюмке вина и куске паштета?

Бигон крикнул Агате:

— Еще прибор и десять бутылок вина. Я сегодня счастлив: нашел жену, нашел друга. Буду лить в горло лучшее вино, как простую колодезную воду.

Не прошло и полчаса, как достойный экс-капеллан сидел, пил и ел, точно его перед этим неделю морили голодом и жаждой. Приятели чокались, поминутно восклицая:

— Твое здоровье, Бигон! Твое, достойный дон Клавдий-Гобелет!

Десять бутылок были выпиты, появились новые бутылки и, наконец, секрет сорвался с языка пьяного, а он сам упал под стол.

Бигон поцеловал жену, всунул в руку Агаты пистоль и поспешил в лагерь к кавалеру с рапортом.

В тот же вечер замок Мессиак был окружен войсками. Солдатам сказали правду, что убит не Каспар д'Эспиншаль и что грозный граф непременно в замке. Телемак де Сент-Беат, Рауль и Канеллак подошли к воротам замка и позвонили. С бойницы выглянул Мальсен. Ему объявили, что замок занимают именем короля, чтобы выполнить декрет. Интендант не сопротивлялся.