В целом армия Суньямы была относительно боеспособна. Она состояла из двухсот тысяч человек, включая народные милицейские формирования. Комплектовалась за счет призыва на три года, проводившегося в регионах, полностью подконтрольных правительству. Имела сотню танков, самых разношерстных – начиная от «Т-34» времен Второй мировой войны и кончая несколькими французскими «АМХ-30» и легкими английскими «Скорпионами»; пару сотен бронетранспортеров, различную артиллерию. ВВС были представлены десятком «МиГов», тридцатью пятью истребителями «Ф-7», древними английскими бомбардировщиками «Канберра» и более новыми «Миражами», штурмовиками «Корсар», несколькими десятками вертолетов русского, французского и американского производства. Был военно-морской флот, в котором присутствовали пара корветов, корабли береговой охраны, десантные транспорты. Техника была по большей части морально устаревшая и физически изношенная, но для решаемых задач годилась вполне. Хуже обстояло с организацией управления войсками и практикой проведения боевых операций. То есть это как с мотором советского производства – вроде все части на месте, но не подогнаны, поэтому постоянно скрипят и шумят. Самый главный недостаток – это полная неготовность к мобилизационному развертыванию. Быстрый призыв новобранцев в случае серьезной войны был практически невозможен.

На все эти недостатки указывал Великанов в аналитических записках. По его мнению, в каждый род войск, Генштаб и региональные командования необходимы зарубежные специалисты. Хорошие специалисты. Те, которые здесь побывали ранее, похоже, преследовали какие-то иные цели и не слишком заботились о Вооруженных силах.

Негативно сказывалась кастовость, закрытость высшего офицерского состава и активное неприятие любой критики. Поэтому если бы не адмирал У Хтай Аунг, его родственные связи с королем и дружба с премьером, реформа сил спецопераций вряд ли бы получилась…

Принесли острые овощные салаты с рисом, а потом – кокосово-куриный суп с кинзой, лимоном и прочими добавками, придававшими довольно странный, но очень приятный пряный привкус. Суньямская кухня острая, похожая на индийскую и изобилующая различными приправами – луком, имбирем, чили, куркумой.

Адмирал предложил приступить к трапезе. В прохладном помещении у Великанова проснулся задремавший от жары аппетит.

– Недурно, – отметил Великанов вкусовые качества супа.

– Это блюдо особенно удается местным поварам, – произнес У Хтай Аунг.

Обед протекал в умиротворенной атмосфере. Адмирал был на редкость приятным собеседником, обладал богатой эрудицией. Его реплики о нравах и истории страны были точны и очень интересны. После второго блюда он, немножко задумавшись, решился и произнес:

– Мистер Великанов, не обижайтесь, но всегда хотел вас спросить. А вашей стране не нужны специалисты такого уровня? У вас ведь тоже неспокойно. Как вы оказались у нас?

– Никакого секрета, – Великанов вытер руки салфеткой и откинулся на диванчике. – Служил честно, как у нас говорят, России и спецназу. Первая чеченская война… Одна из самых странных войн, которые вела Россия. Она даже войной не называлась. Так, контртеррористическая операция. Озверевшие банды, как бешеные псы, изничтожающие все на своем пути. Исламские фундаменталисты, мечтающие о шариатском рае и смерти всех неверных. И против них – мы, остатки некогда великой армии… Представьте войну, когда тебя продают все, в том числе высшее руководство страны, когда в газетах тебя именуют не иначе как карателем, уничтожающим мирное население. А это самое «мирное население» рабовладельцев и террористов именуют ласково борцами за свободу. И по телевизору в самое хитовое время показывают интервью террористов, расписывающих святость борьбы за свободу их народа. Когда часть твоих командиров, в том числе в Москве, чуть ли не в открытую работает на врага, снабжая их оружием и секретной информацией. Когда ты прижимаешь в горы основные силы боевиков, и им некуда деваться, остается добить гадину – и в это время объявляется перемирие. И так раз за разом. Вот что такое была Первая чеченская.

– Вы говорите удивительные вещи, – покачал головой адмирал, которого, кажется, проняла нарисованная картина. – Конечно, у нас не такая мощная армия, как российская, но у нас никогда король не сдаст своих военных. Тот, кто честно служит Суньяме, неприкосновенен. За ним вся сила и авторитет государства.

– А нас продавали оптом и в розницу. И средства массовой информации насаждали в народе презрение к нам. Как в одной хорошей песне про российского капитана поется:

Великанов задумался на миг, сделал большой глоток вина и продолжил:

– Это не считая таких мелочей, как полгода не платить зарплату.

– Вы шутите? – адмирал изумленно вскинул бровь.

– В середине девяностых годов это было в порядке вещей. Но не это самое страшное. За державу было обидно. Все, что делалось, все приобретало карикатурные формы.

– Я пытался изучать ваш опыт, – произнес адмирал. – И меня всегда удивляло, что вначале вы потерпели поражение и не смогли пресечь деятельность сепаратистов. Никак не мог понять, что явилось причиной – недостатки в подготовке войск или высокий профессионализм тех, кто вам противостоял. Но вы рисуете совершенно фантастическую картину.

– Она еще фантастичнее, чем вам кажется… Знаете, это не легенда, что русский солдат – лучший в мире. К девяносто четвертому году в Чечне, формально являвшейся частью России, но на деле ставшей эдакой свободной террористической зоной, ваххабитским заповедником, была создана настоящая армия. Когда еще Советские вооруженные силы уходили, а точнее, бежали оттуда, сепаратисты захватили оружие, бронетехнику, авиацию ровно на общевойсковую армию. А когда в декабре девяносто четвертого было принято решение о вводе в Чечню войск – это как-то не учли. Нас посылали на усмирение мелких хулиганов, на борьбу с массовыми беспорядками. А напоролись мы на войну… Любой сержант знает, что превосходство атакующих над обороняющимися должно быть три к одному, а в городе – пять к одному. Наша группировка была чуть больше тридцати тысяч – это вместе с внутренними войсками и милицией. А их было больше сотни тысяч – регулярные войска, ополчение… Все бандиты вылезли из щелей. Стрелял каждый угол. Они прикрывались мирным населением, выставляя живые щиты и паля из-за них в нас. Но мы свернули им шею… А потом была странная антипартизанская война с вечными перемириями именно тогда, когда до уничтожения боевиков оставались считаные дни. Потом была вылазка в Грозном в девяносто шестом – бандиты сумели просочиться в город и изрядно потрепать нас. И когда удалось практически вернуть ситуацию под контроль, приехал московский политикан с генеральскими погонами и подписал нашу капитуляцию!

– В мировых средствах массовой информации подавалось это иначе, – заметил адмирал.

– В мировых СМИ обычно все подается иначе, как вы могли заметить на примере вашей страны… Представьте себе ощущения офицера, которого цинично предали, чью войну продали по дешевке.

– Это трагедия.

– Точно так… Протянул я в армии еще немного. Ушел – и стал наемником…

Конечно, многое Великанов не упомянул. Как в родном городе, куда его отправили служить в военкомат, попал в унылое коррупционное царство. Как не смог вписаться в него и после унижений сорвался с катушек и устроил небольшую вендетту, в лучших традициях спецназа ВДВ – и своему руководству, и местной братве. И как однажды к нему пришел его старый сослуживец по вэдэвэшному спецназу Влад Абросимов и предложил работать на «Пирамиду». Больше десяти лет прошло. С того времени и продолжается его странная жизнь.