— Ну, едем же, — поторопила Дезия. — Мама ждёт.

Вскоре, как на ладони, показался посёлок, где Дезия росла и ходила в школу. На одном склоне холма сверкал огнями клуб, на другом — светились окна жилых домов. Посреди посёлка в застеклённых витринах нового торгового центра отражался последний свет заката.

— Не думай, что у нас какая-то глушь. Тут и универмаг, и столовая, и ресторан с танцевальным залом, аптека, книжный магазин и даже ателье мод, да, да, не удивляйся, — хвасталась Дезия.

На излучине Крауи белели домики с красными черепичными крышами. У калитки мать Дезии встречала прибывших.

— Ну-ка, к столу, да поживее, — сказала она, расцеловав обеих девушек. — И баня уже готова.

— Да возможно ли это? — ужаснулась Светлана, заметив, что ртуть в термометре поднялась за сто градусов. — Яйцо варится при ста градусах. А тут человек.

Сухая жара обжигала глаза и грудь.

— Мы раз нагнали больше ста тридцати. Папа сказал, что это уж слишком, — смеялась Дезия. — А сейчас бегом в речку.

Вначале вода показалась ледяной, но вскоре стало так хорошо, что не хотелось выходить.

Три раза девушки бегали из бани в речку и обратно. Усталость как рукой сняло. Тело стало таким лёгким, что Светлане казалось, стоит ей поднять руки вверх и взмахнуть ими, словно крыльями, и она птицей взлетит в небо. Льняные простыни приятно холодили разгоряченное тело. В открытое окно с речки доносились всплески воды. Глубокую тишину не нарушали ни грохот трамваев, ни визг автомобильных тормозов.

«Если б у меня были такие родители, я бы угадывала любое их желание. Первая бы вставала и последняя ложилась», — засыпая, думала Светлана.

— Врач сказал, что моя нервная система надорвана и мне ничего нельзя делать целый месяц. Даже книги читать, — за завтраком сообщила Дезия.

— Интересно, отчего это она у тебя надорвана? — удивился отец. — Надо будет узнать у Эдиты.

Старшая сестра, к счастью Дезии, путешествовала по Средней Азии.

Прошло несколько дней, пока Светлана познакомилась со своими обязанностями. Ничего сложного и трудного не было. Девушка любила животных и работы не боялась. Женщины на ферме скоро привязались к ней и не скупились на добрые советы.

Но труд на ферме не был единственной заботой Светланы.

«Я должна стать знаменитой баскетболисткой. Тогда никто не посмеет смеяться надо мной», — с великим упорством она держалась этого решения, которое пришло к ней после долгих раздумий и сомнений. Каждый день она выполняла все упражнения по плану тренера. Дезия ещё сладко спала, когда Светлана рысцой бежала на ферму, которая располагалась в трёх километрах от дома. Первые дни приходилось время от времени останавливаться, чтобы перевести дыхание. Сердце сильно колотилось, и в боку кололо. Восемнадцать минут — никуда не годный результат. Через неделю сердце билось не так бешено, и достаточно было двух остановок: под большим дубом и на берегу озера. Результат стал четырнадцать минут тридцать секунд.

Дезия заметила, что Светлана вечерами, сидя у телевизора, время от времени шевелит губами.

— Что ты там бормочешь? — спросила она.

Светлана покраснела. Не желая выдавать свою тайну, она не призналась, что упражняла мышцы живота, десять-двадцать раз подтягивая и расслабляя их. Это также входило в план тренировок.

В посёлке была превосходная спортивная база: стадион, тир, открытый и закрытый плавательные бассейны, даже мототрасса. По вечерам там жизнь била ключом.

— Если тебя так тянет в спорт, почему не идёшь к нашим? — удивлялась Дезия.

— Не хочу, — резко ответила Светлана. Она стеснялась чужих.

На лужайке у реки отец Дезии приладил на столб баскетбольную корзину. По вечерам обе девушки соревновались, у кого больше точных бросков. Вначале у Дезии получалось лучше, но уже через неделю Светлана её переиграла.

— Конечно, тебе достаточно только руку поднять, и мяч уже там, — злилась Дезия, потеряв к игре всякий интерес. — Здесь можно одуреть от скуки, — жаловалась она. — Все только и знают, что работать с утра до вечера. Кино и танцы лишь по субботам.

Светлане же совсем не было скучно. В сумерках она в одиночку возилась с мячом, старалась забросить его в корзину издали, с разбегу или из-под кольца. Напоследок, отпрыгав свои сто раз через скакалку, купалась в речке и укладывалась спать. Рано утром она трусила на ферму, где бурые телята поджидали свою хозяйку. У каждого из них был свой нрав. Бычок с белой звёздочкой на лбу обычно стоял у ворот и мычал, требуя корку хлеба. Светлана прозвала его Шалуном. Бычок был вожаком у остальных. Когда Света почёсывала ему лоб, где пробивались маленькие рожки, телёнок в блаженстве закрывал влажные карие глаза и шершавым языком облизывал руку телятницы. Остальные телята толпились вокруг и тоже ожидали угощения. Опершись на свои крепкие ножки, Шалун их отталкивал.