Шрифт:
Из ламповой вышел пан Вотипка, старший контролер, идет себе потихонечку, как обычно, трубка в зубах — он еще звал ее «моя Маринка». Увидал быка — руки кверху да как завопит: «Люди добрые, спасайся кто может!» — и назад, в ламповую, замкнулся на ключ и названивает по телефону начальнику станции, чтобы передали по линии: сбежал, мол, бык, надо задержать все поезда.
Не успел я и до пяти сосчитать — вокзал будто кто вымел, а бык стоит себе, слюна до колен, глазеет по сторонам и не знает, кого бы ему — значится — поддеть на рога.
Только затерханные пражские воробышки чирикают.
И тут — вот-те на! Наш майор со своей моськой направляется посты иншпектировать. Как ни в чем не бывало, вышагивает с тросточкой, потряхивает брюшком и дым пускает на чехов, идет — значится — поглядеть, как ребята караул несут. А пес ковыляет за его шпорами, язык до земли, ленивая тварюга, и тоже думает, что господь сотворил мир аккурат на его собачий вкус.
Кондуктора орут — майор ноль внимания!
Он был глуховат, да еще затыкал уши ватой.
Стою я на крыше будки путевого обходчика, весь в дегте перемазался… с Ваничеком — значится — со сцепщиком первого разряда.
Уж он махал нашему старикану красным флажком — хальт, мол, — уж он свистел изо всей мочи.
Да что толку!
Майор ничего не видит и не слышит.
Прут себе с моськой дальше.
Ваничек и говорит мне:
— Мать пресвятая богородица, дружище, скажи ты ему — пускай сматывается, ты погляди, как бык настропалился, прямо песок из-под копыт брызжет!
Сделал я из «Политички» рупор и ору:
— Герр майо-ор — гохор-смст — ди шреклих фи комен — хальт — сурик марширен — ди штрассе шон пульврт зих! [64]
Майор остановился, решил — значится, — что кто-то обозвал его скотиной. Налился кровью, как индюк, руки в боки и ну вопить на меня:
— Ду бист ферфлюхт фи — вас махен обн дорт — марш сурик! [65] — по-немецки я это сказать не умею, ну, чтобы слазил я — значится — вниз, он-де мне покажет, где раки зимуют.
64
Господин майор — честь имею — дикая скотина пришла — смирно — марш назад — на улице уже пахнет порохом! (искаж. нем.).
65
Сам ты проклятая скотина — что ты там делаешь наверху? — Марш назад! (искаж. нем.).
Тут майор оглянулся и заметил быка. Напугался он до полусмерти. Ноги в руки — и припустил… Огромными скачками, что цапля долговязая. Моська за ним.
Бык разогнался — у меня аж внутри похолодело.
«Ну, — думаю, — мать пресвятая богородица, это может плохо кончиться».
Только я так подумал, смотрю — майор уже у сторожевой будки, а я знал, что на посту там Вашек Шплихал, ополченец нестроевой, он два дня был дома, на храмовый праздник ездил, играл там на корнет-а-пистоне, потом целую ночь ехал назад и вымотался вконец.
Так оно и было!
Спал, говорит, крепким сном, как младенец, ружьишко меж ног и ни о каком быке ведать не ведал. Разве ж кому пригрезится такое?
Вашек потом рассказывал нам в караулке, как влетели к нему майор и пес. Струхнул он, хотел отрапортовать по всей форме, шутка ли — такой важный чин прямо на голову свалился, еще и с собакой! Да не успел. Бык подбежал к будке и поддел ее на рога.
Будка опрокинулась, развалилась и накрыла всех троих: пана майора, Вашека Шплихала и зверюгу эту — значится, — моську паршивую.
Видать, здорово бык поддал по императорско-королевской казенной древесине, даже в сторону отлетел, башкой крутит. А пока он этак пятился задом, куча досок стала шевелиться.
И лезут они, родные мои, из-под будки — сперва показалась голова Вашека Шплихала, и сразу — значится — видать: очень он удивляется.
Потом высунула голову моська, а за ней — пан майор в фуражке, которая изволила съехать на одно ухо.
Увидал я эти три головы рядышком, как кисло глядят они на свет божий, и говорю про себя: «наше вам!», да так смеялся, что пупок заболел.
Бык отвернулся, больше ни на кого не глядит. Выбрались они из-под досок и припустили к будке стрелочника, а будка, проше пани, сами знаете — застекленная… Вижу — стоит Вашек навытяжку, а майор его отчитывает, завел — значится — волынку.
По приказанию начальника станции против быка выехал маневровый паровозик.
Пришлось-таки поездить туда-сюда, пока не подобрался паровоз к быку, а тот уж передумал и пошел по дороге к Голешовицам — решил сам пешим ходом добираться до бойни.
Пустили на станцию поезда, и вышло так, что в Карлине наставил бык на машину рога, да машина-то не пугливая, пускает на него пары, шипит, как всякая баба, и чадит ему в самый нос.