Нарастало ощущение, что необходим какой–то сильный импульс, который помог бы привести афгано–пакистанские переговоры к быстрейшему успешному завершению. Побывав в январе 1988 года в Вашингтоне, где я имел доверительные беседы с государственным секретарем Дж. Шульцем и помощником президента по вопросам национальной безопасности К. Пауэллом, а также с другими осведомленными лицами, я пришел к выводу, что таким импульсом могло бы явиться четкое заявление советского руководства об установлении точной и по возможности близкой даты начала вывода советских войск из Афганистана. Исходя из бесед в Вашингтоне, у меня были основания полагать, что если таким образом будет создана перспектива ухода советских войск из этой страны еще до конца президентства Рейгана, то соблазн для последнего записать это в свой актив будет достаточно велик (США способствовали быстрейшему взаимоприемлемому завершению афганского урегулирования).

Не менее важно, с моей точки зрения (хотя об этом я не говорил вслух), было и то, что, установив и объявив миру точную дату начала вывода войск, советское руководство тем самым и самому себе определит рубежи, положит конец внутренним колебаниям и расхождениям. Однако, я думаю, именно поэтому мое предложение объявить точную дату начала вывода советских войск из Афганистана, сделав это центральным элементом заявления М. С. Горбачева, с которым решено было выступить в начале февраля, Э. А. Шеварднадзе встретил в штыки. Максимум, на что он согласился, — это включить в готовившееся заявление сформулированную в повествовательно–сослагательном наклонении фразу о том, что вывод можно было бы начать в мае 1988 года, если соглашения об урегулировании будут подписаны в течение февраля — марта.

Было ясно, что подобная дряблая, никого ни к чему не обязывающая формулировка никак не отвечала тому, что на самом деле требовалось. И все же по настоянию Шеварднадзе именно она была оставлена в проекте заявления, когда за него уже проголосовали все члены Политбюро и когда для ознакомления Наджибуллы с ним в Кабул уже улетел эмиссар. И лишь в самый последний момент М. С. Горбачев изменил текст, собственноручно вписав в него предложенную мною формулировку, гласившую, что правительства СССР и Республики Афганистан договорились установить конкретную дату начала вывода советских войск — 15 мая 1988 т., а все остальное привязывалось к этой дате.

Путь к отступлению был отрезан. Такова история заявления М. С. Горбачева от 8 февраля, которую полезно знать, в том числе тем, кто пытается создать миф, будто Э. А. Шеварднадзе был чуть ли не главным поборником скорейшего вывода советских войск и будто «именно он вывел наши войска из Афганистана» [23] . Он, разумеется, не возражал против их вывода, но проводившаяся им практическая линия в афганских делах отнюдь не ускоряла решение этой наболевшей проблемы, как и не способствовала тому, чтобы Советский Союз был избавлен от нелегкого бремени, которое ему пришлось нести после вывода своих войск из этой страны.

С. Ф. Ахромеев. Вернувшись в декабре 1987 года из Вашингтона, где Горбачев сказал президенту Рейгану, что СССР готов будет начать вывод своих войск из Афганистана, как только будут успешно завершены переговоры по афганскому урегулированию, он вплотную занялся развязыванием афганского узла.

Перед военным руководством была поставлена задача спланировать вывод советских войск, а также меры, обеспечивающие повышение боеспособности афганской армии, создать ей запасы материальных ресурсов для самостоятельных боевых действий после вывода наших войск и решить много других задач.

Все связанные с этим проблемы последовательно и основательно рассматривались на заседаниях Политбюро ЦК КПСС (в декабре 1987 — марте 1988 года афганские дела обсуждались пять раз) и по ним принимались соответствующие решения. В отличие от той спешки в выработке и осуществлении необходимых мер, которые стали свойственны позже, в то время вопросы решались еще основательно. И лично М. С. Горбачев не менее глубоко вникал во все стороны афганской проблемы.

На основе указаний Политбюро Министерство обороны спланировало решение всех военных вопросов и приступило к осуществлению подготовительных мероприятий с 15 февраля 1988 г., то есть не дожидаясь подписания женевских соглашений, о сложностях на пути достижения которых рассказал выше мой соавтор.

После длительных дебатов с афганским руководством уже в конце 1987 года были приняты решения об отводе советских и афганских войск от границы с Пакистаном. Зимой 1988 года (еще до начала вывода советских войск из страны) их провели в жизнь. Были отведены советские и афганские войска из Асадабада (провинция Кунар), от афгано–пакистанской границы в районе Кандагара и из некоторых других районов, то есть советские и афганские войска сосредоточивались в крупных гарнизонах. Создались три группировки войск: Западная — в районах Кандагар, Шиндад, Герат; Южная — Джелалабад, Хост, Газни, Гардез; Центральная — Кабул и полоса вдоль дороги до советского приграничного города Термез.

Кроме того, по настоянию Наджибуллы усиленный пехотный полк был оставлен в отрыве от остальных сил на северо–востоке страны в Файзабаде. Одновременно в Западную и Южную группировки, поскольку из этих районов советские войска планировалось выводить в первую очередь, подвозились трехмесячные запасы материальных ресурсов всех видов (боеприпасы, горючее и масла, запчасти, продовольствие, вещевое имущество и др.). Советскими ремонтными частями ремонтировалась боевая техника афганских войск, нами готовились для афганских войск экипажи танков, артиллерийские расчеты и др.