Люси снова забралась под простыни и прикрыла свое лицо. Ее сердце итак уже болело из-за пропавшего Даниэля. Хватит с нее боли. Она посмотрела вниз, все еще пытаясь разобраться в своем поведении, и вспомнила кровать, на которую рухнула без сил ночью раньше.

Женщина в белом, которую Люси увидела после того как рассталась с Даниэлем, представилась Франческой, она была одной из учителей Береговой линии. Даже находясь в смятении, Люси могла сказать, что женщина была прекрасна. Ей было чуть больше тридцати, ее светлые волосы спадали на плечи подчеркивая скулы, и много других отличительных черт.

Ангел, тут же решила Люси.

Франческа не задавала вопрос на пути к комнате Люси. Она, казалось, ждала наступления следующей ночи, и она, должно быть, ощутила чрезвычайное истощение Люси.

Теперь эта незнакомка, которая забрасывая Люси вернула ее в сознание, смотрела, готовясь кинуть следующий шарик. — Хорошо, — сказала она сиплым голосом. — Ты проснулась.

— Кто ты? — сонно спросила Люси.

— А кто ты? Конечно не незнакомка, которую я разбудила, пролезая в свою комнату. И не малыш, прерывающий мою утренею молитву своим странно личным бормотанием во сне. Я Шелби. Очаровательно.

Не ангел, догадалась Люси. Просто калифорнийская девушка с сильным чувством своих прав.

Люси приподнялась с кровати и осмотрелась вокруг. Комната была немного тесновата, но достаточно мило обставлена, мягкого оттенка деревянный пол, рабочий камин, микроволновка, два темных широких стола и встроенный книжный шкаф, который удваивался с помощью выдвижного ящика. Люси поняла что получила верхнюю полку.

Она могла видеть персональную ванную комнату за деревянной раздвижной дверью. И ей пришлось несколько раз поморгать, прежде чем убедиться что из окна виден океан. Не так уж и плохо для девушки, которая потратила несколько предыдущих месяцев, рассматривая заброшенное старое кладбище из комнаты, которая больше походила на больницу, чем на школу. Но заброшенное кладбище и та комната хотя бы значили, что она была с Даниэлем. Она только начала привыкать к Мечу и Кресту. А теперь она должна все снова начинать сначала.

— Франческа не упоминала, что у меня будет соседка. — Люси сразу же по выражению на лице Шелби поняла, что этого не стоило говорить.

Поэтому, вместо того, чтобы продолжать, она быстро осмотрела убранство Шелби. Что касалось оформления интерьера, Люси никогда не доверяла своим инстинктам, либо у нее просто не было возможности их проявить. Она не находилась в Мече и Кресте достаточно долго, чтобы украсить свою комнату, но даже раньше, стены ее комнаты в Довере были белые и пустые. Стерильный шик, как однажды выразилась Кэлли.

С другой стороны, в этой комнате было что-то странное… рутинное. Разнообразные комнатные растения, которых она никогда раньше не видела, выстроились вдоль подоконника; молитвенные флаги висели поперек потолка. Покрывало из лоскутков сдержанных тонов, весящее с верхней койки, загораживало вид на астрологический календарь, подвешенный над зеркалом.

— Ты что же думаешь, что они собирались освободить покои декана, только потому, что ты Люсинда Прайс?

— Э, нет? Люси покачала головой. — Это вовсе не то, что я имела ввиду. Постой, а откуда ты знаешь мое имя?

— Значит ты и вправду Люсинда Прайс? — Девушка остановила взгляд своих зеленых глаз на жалкой серой пижаме Люс. — Поздравьте меня!

Люси оставалась безмолвной.

— Прости. — Выдохнула Шелби и изменила свой тон, подойдя к концу кровати Люси. — Я единственный ребенок. Леон, мой психиатр, пытается сделать меня не такой грубой, когда я знакомлюсь с людьми.

— И как, помогает? — Люси тоже была единственным ребенком, но она не грубила всем незнакомцам, с которыми сталкивалась.

— Я имела ввиду…. — Шелби смутилась. — Я не была расселена. Можем ли мы — она мотнула головой — начать сначала?

— Это было бы здорово.

— Окей. — Глубоко вздохнула Шелби. — Франки не упоминала тебе о соседке вчера ночью, так как ей пришлось бы либо заметить, либо, если она заметила, обнаружить, что меня не было в кровати, когда ты приехала. Я влезла через окно, — указала она, — около трех.

Через окно, Люси могла видеть широкий выступ, который тянулся до угловой части крыши. Она представила, как Шелби ловко пересекает всю систему выступов на крыше, чтобы добраться сюда среди ночи.

Шелби сделала вид, что зевает. — Видишь ли, когда в Береговой линии дело касается детей-Нефилимов, единственное, в чем они строги — притворная дисциплина. Самой дисциплины здесь почти не существует. Хотя, конечно, Франки не будет этим афишировать новой девушке. Только не Люсинде Прайс.

Снова. Это странная интонация, когда она произносить имя Люси. Люси хотелось бы знать, что это значит. И где была Шелби до того как пробралась по дереву. И как она пробралась через окно в темноте не затронув ни одного растения на подоконнике. И кто такие дети — Нефилимы?