Ничего не объяснит и третий вариант: Политковскую убил отмороженный патриот, мстящий за поругание русского народа. Даже если такого патриота поймают и заморозят обратно. Патриоты сами по себе действуют редко и до крайности непрофессионально; тут же работа (работа…) проделана вполне грамотно. Палач свое дело знал.

Попробуем зайти в проблему с другой стороны. Кто в данном случае проиграл больше всех – и почему? Если не брать в расчет близких и друзей (а кто же их, бедных, берет в расчет; тут ведь, дорогие мои, политика), то главный проигравший – гарант Конституции. Не только и не столько потому, что на Западе Путину будет объясняться еще сложнее. Не только и не столько потому, что будущая энциклопедическая статья о его правлении, внешне фантастически успешном, будет подпорчена еще одной мрачной строкой. Но прежде всего потому, что кто-то незримый напомнил главе государства, что все решения контролировать невозможно даже при рейтинге 70 процентов; что его мечта об уходе в 2008 году на вершине успеха и славы находится под постоянной угрозой, поскольку тонкий покров стабильности, накинутый им на Россию, все равно что тонкая корка льда над незамерзающим болотом. И поскольку есть внутренние силы, способные послать черный подарок ко дню рождения человеку, облеченному почти царской властью: не будем забывать, что Политковскую убили в день рождения Путина.

Мы не знаем и вряд ли узнаем, кто, как и в какой форме принимал это жуткое решение; более того: оно могло заключаться – и скорее всего заключалось – не в прямом заказе на убийство Политковской, а в осознанной готовности закрыть глаза на чужой заказ, пропустить удар, не помешать врагу нанести удар по друзьям. Но это решение, несомненно, принималось. И если искать аналогии, то сравнивать убийство Политковской надо не с убийством Листьева и Холодова, а с убийством отца Александра Меня – при всей принципиальной несомасштабности этих фигур. В данном случае речь не о людях, а о схемах. Смерть Меня в 1990-м предшествовала Риге и Вильнюсу, а самое главное – предваряла Форос. Не буду развивать эту опасную мысль, но лично у меня никаких сомнений, что 7 октября 2006 года мы стали свидетелями стрельбы по скрытой цели сквозь явную мишень.

На неделе между 16 и 22 октября. – Венгры отмечали 50-летний юбилей Венгерского восстания. – Путин снова общался с народом во время прямой телевизионной линии и поправлял ошибки губернаторов. Об антигрузинской истерии речи не было.

О чем пишут утренние бернские газеты? Учитель некой швейцарской школы запрещает своим ученикам носить значки с изображением национального флага, чтобы не задевать чувства детей-мигрантов. Политкорректный дурак! – восклицает в сердцах российский наблюдатель и разворачивает свежие выпуски отечественной прессы. Антигрузинская кампания постепенно сходит на нет, но непоправимое уже произошло: от тяжелейшего приступа астмы по дороге в аэропорт погиб депортируемый строитель. И никакое сладостное вранье (оказывается, наш нежный спецназ за свои деньги купил ему лекарство…) не отменит страшного факта: городу и миру продемонстрировано отношение к инородцу как к скотине. В действие приведен маховик, который остановить так просто не удастся, хотя власти всячески стараются погасить массовую истерику; отмашка дана, и Правый Марш, вновь заявленный на 4 ноября, ситуацией непременно воспользуется. – Наблюдатель в огорчении бросает российские газеты на пол и включает телевизор.

А там на полном серьезе обсуждается, признавать ли независимость Абхазии уже сейчас (об этом просит Багапш) или все-таки подождать, пока Запад заявит о признании Косово и создаст прецедент. После чего руки у нас будут развязаны, и мы запросто признаем Абхазию вкупе с Осетией. Так считают умеренные державники. Нет! – возражают им державники неумеренные. – Сколько ж мы будем зависеть от Запада в принятии своих решений; давно пора отказаться от практики ожидания чужих прецедентов и создавать свои. – Что же это вы хотите сказать? – ехидно спрашивают умеренные. Мы сами, своими руками породим ситуацию, при которой у наших братьев сербов легально отберут Косово и будут при этом ссылаться на нас? А мы даже обругать натовцев не сможем? Давайте-ка лучше наберемся терпения и воспользуемся косовским сценарием по принципу «с волками жить – по волчьи выть»; дескать, мы не хотели выпускать джинна, не желали начинать новый территориальный передел мира, но джинн все равно вылез, так что чего уж теперь.

И так вот они спорят между собою, наши дальнозоркие политические мыслители, и совершенно не обращают внимания на то, что творится у них под носом. А под носом у них творится то, что г-н Саакашвили спит и видит, как бы поскорее спровоцировать военный конфликт с мятежными территориями, чтобы успеть разобраться с ними до начала официальных процедур вступления Грузии в НАТО; г-ну Саакашвили позарез необходимо предъявить американцам внешний, не им порожденный повод для внутренней агрессии; ему нужно свое показательное анти-Косово. И на роль поставщика этого повода он выбрал нас. Спровоцировал на бурную неадекватную реакцию военных и чекистов, просчитал фашизоидную тактику чиновничества и милиции, получил наглядный пример вражды и расизма. И свою игру на сегодняшний день – выиграл.

Что же до наших саакашвилей, то они проиграли. То есть счастливчики, кому непосредственно поручено разбираться с грузинскими владельцами казино, рынков, но также хинкальных, парикмахерских и проч., несомненно, выиграли. В ближайшем Подмосковье цена хорошей земли теперь обязательно вырастет в цене, и нелегальные грузинские строители получат неплохие заказы на возведение особнячков; за последний месяц у нас явно стало на десяток-другой миллионеров больше. И криминальные грузинские авторитеты при этом тоже никуда не делись, вот что интересно. Просто стали чуть-чуть беднее. А вот общая атмосфера ухудшилась несомненно, и эта атмосфера угрожает российским вождям сильнее, чем подданным. Потому что формирует запрос на другую элиту. Более крутую, жесткую, националистичную, антизападную. А наши многочисленные руководители разных уровней и званий, они же не хотят, чтобы их на Запад перестали пускать. Они же менее решительны, чем т. Лукашенко. Они же транснациональными корпорациями хотят владеть и управлять.

Впрочем, в то же самое время они хотят бряцать оружием, присоединять Абхазию и Осетию, меряться размерами полномочий с европейскими и американскими конкурентами. И поэтому воспринимают провокацию Саакашвили как самый настоящий подарок. Он мечтал, чтобы ему дали внешний повод навести внутренний порядок, а наши мечтали, чтобы им подарили внешнюю причину для усиления внутреннего беспорядка. Ведь если не создать сейчас массовый антигрузинский комплекс, не породить у толпы ощущение, что Грузия, которую не так легко разыскать на мелкой карте, – это реальный мощный враг, то завтра, когда придет пора признавать Цхвинвал и Сухуми, народ не поймет, зачем нам это нужно. А нужно, уважаемый народ, для того, чтобы эти жадные грузины, отравившие наших детей боржоми, а нас вином, заткнулись. Ясно? Ясно!

Нет, не ясно. То есть почему мы враждуем и будем враждовать с режимом Саакашвили, очень даже понятно; когда тебе хамят и гадят на каждом шагу, поневоле начнешь отвечать санкциями. А вот зачем нам нужны Абхазия с Осетией – сколько ни ищу ответа, найти не могу. Вместо этого умные политологи и однозначные военные начинают с пеной у губ доказывать: имеем право, союзный договор 1991 года предусматривал возможность выхода автономий, и т. д. и т. п. Не спорю, наверное, имеем право. Но зачем? Стоят ли Абхазия и Осетия того, чтобы заражать родную страну массовой ксенофобией? Стоят ли они того, чтобы окончательно разрывать политический союз с Западом в то самое время, как обнаружились реальные всеобщие враги, проявились реальные всеобщие проблемы: неподконтрольное распространение ядерного оружия, северокорейский бунт против мирового сообщества? Стоят ли они того примера, который мы подадим нашим собственным автономиям: можно вырываться из пределов единого государства, рано или поздно тебя признают, главное – не сдаваться. И, наконец, стоят ли они того, чтобы мы – ради обладания прецедентом – предавали сербов, у которых отнимают историческую прародину, Косово? Может, лучше до конца стоять на своем? Государственное тело нельзя разымать никому.