Трубку никто не взял.

— А, черт!

— Нет дома? — спросил Эдуард.

— У тебя есть телефон «Кафе лунатиков»?

— Есть.

— Дай мне.

Он медленно произнес номер, и я его набрала. К телефону подошла женщина, но не Райна, и я была этому рада.

— «Кафе лунатиков», у телефона Полли, чем могу быть полезна.

— Мне нужно говорить с Ричардом.

— Извините, у нас нет официанта с таким именем.

— Послушайте, я была гостьей Маркуса этой ночью. Мне нужно говорить с Ричардом. Это срочно.

— Я не знаю. То есть они там все очень заняты в задней комнате.

— Послушайте, просто позовите Ричарда.

— Маркус не любит, когда его беспокоят.

— Слушайте, Полли, — так вас зовут? Я уже тринадцать часов на ногах. Если вы немедленно не позовете Ричарда, я приеду сама и оторву вам голову. Я ясно выражаюсь?

— Кто говорит? — Ее голос звучал чуть раздраженно, но без малейшей примеси страха.

— Анита Блейк.

— Ой! — сказала она. — Я немедленно позову Ричарда, Анита, немедленно.

В ее голосе теперь явственно слышался страх. Она поставила меня на ожидание. У составлявшего программу музыкальной заставки явно было нездоровое чувство юмора. «Луна и розы», «Голубая луна», «Лунная соната». Все с луной. «Луна над Майами» доиграла до половины, когда телефон щелкнул и ожил.

— Анита, это я. Что случилось?

— Со мной — ничего, но мне надо, чтобы ты кое-что посмотрел.

— Ты можешь сказать, что именно?

— Не телефонный разговор, как это ни банально.

— Это точно не повод, чтобы еще раз со мной увидеться? — поддразнил он меня.

— Ты можешь приехать или нет?

— Конечно. Слушай, что случилось? У тебя ужасный голос.

— Мне нужно, чтобы меня обняли, и еще мне нужно стереть из памяти последний час моей жизни. Первое ты сделаешь, когда приедешь, со вторым мне придется жить.

— Ты дома?

— Нет. — Я глянула на Эдуарда, прикрыв микрофон ладонью. — Можно назвать ему твой адрес?

Эдуард кивнул.

Я назвала Ричарду номер гостиницы и объяснила, как проехать.

— Приеду как можно быстрее. — Он помялся, потом спросил: — Что ты сказала Полли? Она чуть ли не в истерике.

— Она не хотела звать тебя к телефону.

— Ты ей угрожала, — сказал он.

— Ага.

— Это была пустая угроза?

— Почти наверное.

— Доминанты стаи не позволяют себе пустых угроз по отношению к подчиненным.

— Я не член стаи.

— После этой ночи ты — доминант. Тебя считают доминантным ликантропом-одиночкой.

— И что это значит?

— Это значит, что если ты обещаешь кому-то оторвать голову, тебе верят.

— Тогда прошу прощения.

— Не передо мной извиняйся, перед Полли. Я приеду раньше, чем ты ее успокоишь.

— Ричард, не давай ей трубку!

— Вот что ждет человека, который любит стрелять. Тебя начинают бояться.

— Ричард…

В трубке раздались женские всхлипывания, и следующие пятнадцать минут мне пришлось уговаривать плачущую верволчицу, что я ничего ей плохого не сделаю. Странной становится моя жизнь — даже в моих глазах.

Ричард ошибся. Он не постучал в дверь, пока я успокаивала Полли по телефону. Она была так рада моему прощению, что мне даже стало неловко. Волны подчиненности изливались из телефона. Я наконец повесила трубку.

Эдуард смотрел на меня, скаля зубы, — он уже пересел в мягкое кресло.

— Это ты почти двадцать минут убеждала верволчицу, что не будешь ее трогать?

— Да.

Он рассмеялся широким и резким смехом. Улыбка исчезла, оставив на его лице что-то вроде дрожащего мерцания. Глаза его поблескивали чем-то более темным, чем юмор. О чем он думает, я точно не знала, но это не было приятно.

Он сполз в кресле вниз, положив затылок на спинку, сцепив руки на животе, скрестив ноги. Поза полнейшего комфорта.

— И как ты стала ужасом местных добропорядочных вервольфов?

— Наверное, они не привыкли, чтобы в них стреляли и убивали. Хотя бы не при первом знакомстве.

Его глаза засветились, как от мрачной шутки.

— Ты туда пришла и в первую же ночь кого-то убила? Черт побери, Анита, я там торчу уже три ночи, но до сих пор никого не убил.

— А давно ты в городе?

Он посмотрел на меня долгим взглядом:

— Вопрос из любопытства, или тебе нужно знать?

До меня дошло, что Эдуард вполне мог бы убрать восемь оборотней и не оставить следа. Если есть человек, который это может, то только Эдуард.