Ричард взял меня за плечи, стал массировать.

— Ты здорова?

Я покачала головой, и с лица разлетелись капли. Схватив полотенце, я скомкала его и прижала к лицу. Эдуард меня не предупредил, потому что любит шокировать людей. А предупреждение может ослабить удар. Насколько мне хочется, чтобы Ричард этот удар перенес спокойно?

Я повернулась к нему, все еще сжимая в руках полотенце. Его лицо было полно беспокойства, нежной заботы. Мне не хотелось, чтобы он выглядел так. И это я сказала «да», еще восьми часов с тех пор не прошло? Это казалось все менее и менее реальным.

— Этот фильм — подпольная порнуха, — сказала я.

Он был поражен. Уже хорошо.

— Порнография? Ты серьезно?

— Абсолютно.

— А зачем мне его смотреть? — Тут ему, кажется, что-то стукнуло в голову. — А почему ты смотрела этот фильм с ним?

В голосе Ричарда послышалась тончайшая примесь гнева.

Тут я расхохоталась, и смеялась, и ржала, пока слезы не потекли по лицу и не перехватило дыхание.

— Что тут смешного?

Ричард был несколько шокирован.

Когда я смогла сказать два слова подряд, я ответила:

— Остерегайся Эдуарда, но никогда к нему не ревнуй.

Смех помог. Мне стало лучше, ослабло ощущение грязи, стыда, даже ужаса. Я поглядела на Ричарда. На нем был все тот же зеленый свитер, который лежал сегодня на полу у меня в кухне. И выглядел Ричард чудесно. А я, как я поняла, нет. В большой не по размеру рубашке с пятнами крови, в джинсах и кроссовках я в этой игре опустилась на несколько делений. А это важно? — подумала я, тряхнув головой. Да нет. Я просто тяну время. Мне не хочется выходить. Не хочется снова смотреть этот фильм. И уж точно не хочется сидеть в той же комнате с человеком, за которого я, быть может, выйду замуж, и глядеть, как он смотрит порнофильм. Так что, испортить ему неожиданность конца?

А он возбудится до того, как сцена станет кровавой? Я глядела на его совсем человеческое лицо и не знала.

— В этом фильм ликантропы и женщина, — сказала я.

— Их уже пустили в продажу? — спросил он.

Тут настал мой черед удивляться.

— Ты знаешь про этот фильм? Постой, ты сказал «их». Есть еще такие фильмы?

— К несчастью, — ответил он, прислонился к двери и сел на пол по-турецки. Если бы он вытянул ноги, нам бы не хватило места.

— Объясни, Ричард.

— Это была идея Райны. Она убедила Маркуса приказать некоторым из нас участвовать в съемках.

— И ты… — Я даже не могла этого произнести.

Он покачал головой, и у меня в груди растаял набрякший ком.

— Райна пыталась поставить меня перед камерами. Тем, кому приходилось скрывать свою личность, давали маски. Я не стал этого делать.

— А Маркус тебе приказал?

— Да. Эти проклятые фильмы — одна из главных причин, почему я затеял восстание в стае. Иначе любой более высокого ранга мог бы мне приказать что угодно. Если Маркус одобрит, они могут приказывать все, что не против закона.

— Погоди, эти фильмы — не против закона?

— Скотоложство противоречит законам некоторых штатов, но мы, ликантропы, кажется, в щель этого закона провалились.

— А ничего другого незаконного в этих фильмах нет? — спросила я.

Он поглядел на меня:

— Что в этом фильме тебя так напугало?

— Это фильм с убийством актера.

Выражение его лица не изменилось, будто он ждал продолжения. Его не последовало, и он сказал:

— Ты наверняка шутишь.

— Хотела бы я, чтобы это было шуткой.

Он покачал головой:

— Даже Райна на это не пойдет.

— Насколько я могла видеть, Райны в этом фильме нет.

— Но Маркус бы этого не утвердил. Ни за что.

Он встал, не помогая себе руками, заходил от стены до края ванны и обратно, мимо меня, ударил кулаком в стену. Она загудела в ответ.

— В стране есть другие стаи. Это не обязательно мы.

— Там снят Альфред.

Он прижался спиной к стене, уперся в нее ладонями.

— Не могу поверить.

— Фильм готов, — постучал в дверь Эдуард.

Ричард рванул дверь и влетел в комнату, как грозовой вихрь. В первый раз я почувствовала изливающуюся из него иномирную энергию.

У Эдуарда расширились глаза:

— Ты ему рассказала?

Я кивнула.

Комнату освещал только экран телевизора.

— Вам, голубкам, я уступлю кровать, а сам сяду здесь. — Он снова сел в кресло, прямо, глядя на нас. — Если вам передастся настроение, не стесняйтесь.

— Заткнись и включай.

Ричард сел на край кровати. Тележку уже убрали вместе со стоявшим на ней мясом. Отлично, меньше поводов для тошноты. Ричард, кажется, успокоился. Прилив энергии прошел так бесследно, что я подумала, уж не померещилось ли, и глянула на Эдуарды. Он смотрел на Ричарда, будто увидел что-то интересное. Нет, мне не померещилось.