На рандеву с мореплавателем я не опоздал. Мы обнялись, похлопали друг друга по плечам и крепко пожали друг другу руки. Потом погоревали по поводу закрывшейся на неопределённый срок «Скобы», перешли улицу и встали в очередь к мангалу, на котором жарились с виду аппетитные шашлыки. В том, что надо как следует отметить встречу, мы даже не сомневались.

– Ну, что всё воруем мясо, помаленьку? – Саныч хитро улыбался.

– А куда деваться-то, - я развёл руками.
– Ну, а как капиталисты? Загнивают потихоньку?

– По крайней мере, сигареты у них в продаже есть.

– Да-да…А у нас тут полная жопа нарисовалась. Нам выдают на комбинате по пять пачек «Магны» и по десять – «примы», я меняю у мужиков свою «приму» на сигареты с фильтром. Некоторые говорят, бычки собирают. На остановке сигарету невозможно прикурить, сразу пара-тройка просят оставить! Довели страну, блядь!

– А что и на толкучке нет?!

– С моими теперешними доходами на барахолку больно-то не поездишь!

Саныч достал пачку «Марльборо», мы закурили и тут же несколько мужиков повернули к нам головы, почувствовав аромат вирджинского табака.

– А что на комбинате всё так плохо? – я уже ввёл друга в курс дела, не вдаваясь в подробности.

– Да пока кое-как держимся, - я неопределённо пожал плечами, - на водку хватает.

– А здесь, кстати, по-моему, ничего кроме «Каберне» нет, а? – Саныч вытянул шею, стараясь заглянуть за спины впередистоящих.

– Ну, и хорошо, - я не утерпел и отдал наполовину выкуренную сигарету одному из соседей с просящими глазами, - а то мне на смену скоро, да и водки я не хочу. Выпьем по чуть-чуть, под шашлычок.

– Ну, если по чуть-чуть… 

Вскоре до нас дошла очередь, мы взяли две из плотной фольги тарелочки с шашлыком, два бумажных стаканчика и две бутылки темно-красного сухого вина. Расставленные невдалеке от мангала столики никто не убирал, и мы, не мудрствуя лукаво, скинули объедки прямо на землю, впрочем, так же поступали и все вокруг. Вино было ужасно противное, но с подгоревшим сверху и сырым внутри шашлыком шло неплохо. Есть приходилось руками, вилок хозяева мангала почему-то не предлагали, зато из динамиков раздолбанного кассетника, который стоял на пустом винном ящике, неслась неизменная в тот год «Ламбада». Видно небритые кавказцы, устроившие этот немудреный пикничок почти в центре города, считали, что их труднопереваемый шашлык будет лучше усваиваться под зажигательную бразильскую музыку.

Выпив по бутылки вина, мы взяли ещё. Недоеденный шашлык остывал на фигурных тарелочках, мы уже просто пили. Саныч, как всегда после принятого на грудь определённого количества спиртного, разговорился. Он жаловался на те трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы получить место на зафрахтованном судне, на то, как сокращают плавсостав и как пришлось приложить максимум усилий, чтобы не оказаться среди выкинутых на берег, на то, что не платят зарплату морякам. В общем, картину он нарисовал безрадостную, но я всё равно ему завидовал. Завидовал, и с каждой минутой мне всё больше не хотелось ехать на работу, одевать заскорузлую от крови робу, совать нож за голенище сапога и заходить в промёрзлый коридор холодильного цеха. Как не книжно это звучит, но от рассказов Саныча на меня повеяло свежим ветром перемен, я натурально почувствовал запах какой-то другой жизни, отличающийся от вони гниющих отходов на заднем дворе ППСа и аромата навоза в загонах, приготовленного на убой, скота.

Ну, да, скажите вы, понимаем – песни Вити Цоя, нашумевший фильм «АССА»… И слушал, и смотрел, но особо всё это на меня не действовало. Возраст уже ни тот был. Просто пришло время что-то менять, наверное.

Когда мы уже допивали пятую, или шестую бутылку я взглянул на часы, и понял, что на смену я опоздал, и опоздал конкретно. К тому же Саныч уже совсем окосел, и я решил, что пора закругляться. Мы сели на автобус, Саныч доехал до своей остановки и, выходя, строго настрого приказал мне быть у него сегодня вечером, я кивнул и поехал дальше. На работу я попал с полуторачасовым опозданием.

 И всё бы ничего. Наша «мама», начальник холодильного цеха, прощала нам и не такие выхлопы, но видно тот день был каким-то особенным, поворотным так сказать. Не успел я зайти в раздевалку, как в дверях появилась наша королева и стала матюгать меня - мама не горюй! Таких выражений я от нашей дорогой «мамы» не слышал никогда, видно настроение у неё было очень хреновое. Причины? А причины могли быть самыми разнообразными, главное, что вот именно в этот день я ей попался под горячую руку. Мне бы смолчать, но выпитое вино и всё ещё блуждавший у меня в голове «ветер перемен» сыграли свою роль. Я послал «маму» по всем знакомому адресу, хлопнул дверью раздевалки и ушёл. Вот так легко и просто лишил себя средств к существованию. Помню, напился я в тот день в хлам.

И даже то, что я сорвался и обматерил нашу многоуважаемую «маму» не было ещё окончательным приговором. Если бы я на следующий день пришёл и покаялся, даю голову на отсечение – я бы был прощён. С капризами, с неизбежным наказанием, но прощён. Работник я был стоящий, да и «мама» явно мне симпатизировала, а то, что ей вожжа под хвост попала, так с кем не бывает. Но я не пришёл. Гордыня и всё тот же «ветер перемен» не дали мне пойти напопятную.

Вот так резко жизнь моя изменилась. По-моему, именно тогда случился мой первый запой и продолжался пока ветер не начал гулять в моих пустых карманах. И тогда же я впервые попросил у жены денег на похмелку – она, было, очень удивилась, но дала.