– Ну, и сколько теперь будем платить? – я тоже налил себе минералки.

– В полтора раза больше, - шеф всё-таки бросил есть, и достал из пачки сигарету.
– Ну, честно говоря, я знал, что захотят поднять. Всё-таки с лета ещё два ларька взяли, они тоже не дураки.

– Ладно, давайте лучше выпьем, - я тоже сложил нож и вилку в тарелку и потянулся за «Распутиным».

– После Нового года отложишь в центральном ларьке трое штанов как у Мыши, размеры такие же, за ними приедут, - шеф закурил, и сказал это, стараясь на меня не смотреть.

– Понял, - я не стал ни о чём его спрашивать, и так всё было понятно - жёнушки братков тоже хотели быть модными.

Вика принялась собирать грязные тарелки, на что Алик махнул рукой, мол «оставь, придут из ресторана и сами заберут».

– Слушай, а что это за аппарат Кощей с собой таскал, похож на военный полевой телефон, - спросил я шефа, разливая водку по рюмкам.

– А это и есть телефон. «Сотовый» называется, - хмыкнул Алик.

– Как, как? «Сотовый»? Это чего такое? – мы с Викой с интересом посмотрели на шефа.

– Ну, типа, такой переносной телефон. С него можно звонить, как с городского, но он всегда при тебе, - Алик пожал плечами.
– Да, я сам, ни хрена не понял. Они тут в Питер ездили, вот там и забрали у какого-то коммерса за долги. Там говорят многие с такими телефонами ходят. Хотели здесь у нас понтануться, да это херня в нашем захолустье не работает. Вот Кощей и старается кому-нибудь впарить штук за пять баксов…

– Пять штук?!

– Ну, да. Эта херня столько и стоит.

– С ним замучаешься ходить?! – мы с Викой недоумённо переглянулись.

– Зато круто! – засмеялся Алик.

Мы стали о чём-то болтать, перебивая друг друга, выпитое наконец-то возымело действие. Шеф стал рассказывать Вике про нашу первую с ним совместную поездку в Вильнюс. Он смеялся, вспоминая, как я таращился на горы импортного барахла, когда в первый раз попал на Горюнай. Потом почему-то переползли на август месяц, и я рассказал в сотый раз, как удивился, когда сидя вечером в ларьке и считая выручку, я услышал за окном киоска вопли вдрызг пьяного мужика – «Ну, всё! Теперь вы все у нас в Сибирь поедите. Буржуи хуевы!». Уезжая рано утром из дома, я даже не знал весь день 17 августа о том, что творилось в Москве. Я понятия не имел о ГКЧП. Мы снова засмеялись, а потом Вика как-то грустно сказала:

– А я, до сих пор вспоминаю, как Горбачёв о своей отставке говорил. Грустный он какой-то был, жалкий.

– Да ну, его, на хрен! Развалил Союз! Теперь не поймешь, в какой стране живём! – отмахнулся Алик.

– В СНГ, - сказал я.
– Кстати, а знаете, как уже СНГ расшифровывают? «С Новым Годом!».

– Во, блин! Теперь значит, у нас каждый день праздник будет! – засмеялся шеф.

Где-то через полчаса за нами зашёл водитель шефа, тот самый Серёга, что предлагал свои услуги девочке Вике, и сказал, что «карета» подана и нам пора. Когда мы оделись и уже вышли из офиса, я сделал вид что забыл что-то важное, и попросил, чтобы меня не ждали, что я догоню. Я дождался, когда шеф с Викой сядут в лифт, а потом зашёл в офис, достал из холодильника купленную еще, утром коробку дорогих конфет и сунул её в папку. Потом я вышел из офиса, запер дверь и прошёл в глубь коридора, там, где стоял столик дежурной по этажу. За столиком сидела немолодая уже, но, тем не менее, потрясно выглядевшая женщина. Именно она рассказала Вике о моих ночных похождениях в нашем офисе. За её невинную болтовню я нисколько на неё не обиделся. Мне даже было где-то даже приятно, что такая женщина оценила и моих подружек, и тот азарт с каким они занимаются любовью. Видно было, что и сама эта женщина была далеко не монашкой в молодые годы, да и теперь вполне возможно могла ещё зажечь по-настоящему.

И вот я, немного глупо улыбаясь, подошёл к этой очень приятной даме и вежливо поздоровался.

– Добрый вечер, Екатерина Дмитриевна! С Наступающим вас!

– Ааа! Это вы, хулиган! – дежурная хитро улыбнулась.

– Простите, я больше не буду! – я трагически склонил голову.

– Да, что уж с вами делать!

– Ну, тогда, а можно я и сегодня приду? Не один.

– Офис ваш, как я могу не пустить! – женщина по-прежнему улыбалась, но теперь как-то устало, - Конечно, это не моё дело, но вот я смотрю на все эти фирмы, что снимают у нас офисы и поражаюсь. Вы же совершенно не работаете, у вас постоянно какие-то праздники, гулянки, девушки. Как вы деньги-то зарабатывать умудряетесь?

– А что везде так?
– я показал на двери бывших гостиничных номеров, а ныне офисов всевозможных фирм.

– Везде, в том-то и дело! – теперь улыбка у неё была, пожалуй, удивлённой.

– Сочувствую вам, - я вздохнул.

– Кстати, ваша последняя дама мне очень понравилась. Чувствуется порода в женщине, - дежурная погрозила мне пальчиком с прекрасным маникюром.

– Спасибо за комплимент. Вот видите, а вы ещё спрашиваете, зачем нам офис!

– И зачем же?

 «Зачем нам офис?», – мне вдруг захотелось ответить крылатой фразой Алика, на счёт «понтов», да передумал – «Не поймёт, мадам. Обидится ещё, не дай бог!». Я пожал плечами и развёл руками – сам мол, не знаю, зачем. Потом вынул из папки коробку конфет и подал дежурной.

– С Новым годом, вас! – поцеловал её стареющую, но ухоженную руку и побежал к лифту.

«Офис для работы, сказали вы, - ответил бы я сегодняшний.
– А кто работал в 91-ом году?! Страна развалилась, всё кругом рушилось к чёртовой матери, все рванули в бизнес, порой, не зная как он, этот самый «бизнес», делается. Горбач отрёкся от власти - умыл руки, так сказать. Профессии, на которые мы учились стали никому не нужны. Но мы были молоды и хотели жить. И это не для красивого словца. Именно «жить»! Любой день для коммерсанта 90-ых мог запросто закончиться пулей в голову, или утюгом на животе. Отсюда и постоянная расслабуха – девочки, вино. И ещё мы пытались «делать деньги». Деньги валялись под ногами, и их нужно было только поднять! А сидя в «офисах» денег не сделаешь! Нужно было крутиться и вертеться, нужно было выживать в конечном итоге. А что «офис»… офис – это так, «дешёвый понт», как говаривал мой шеф».