— А теперь вспомни ты. Призрак на лестнице. Крысиная голова в портфеле. «Жди страшной смерти» в почтовом ящике…

— Да, это я, я, не скрываю, я был одинок… Я злился, я ревновал. И дневник твой украл я. Детское, ты простишь, ты простил уже, и я тоже простил тебя…

— Но началось не с этого. Помнишь, на пустыре…

— Замолчи!! Требую, замолчи! Хватит!.. Никто не знает, с чего начинается!.. Ты не можешь меня постичь, ты… Самовлюбленное насекомое, вот ты кто! Я сирота неласканный, я страдал, мучился, я тянулся к тебе, а ты всегда уходил, ускользал, потому что боялся моего превосходства Но я тебя не отпущу, птенчик!.. Ты ведь не знаешь, что нас соединяет, какая мистерия… Не желаешь стать моим другом?.. Еще дозреешь до этого, обещаю. Я ЗА ТЕБЯ ОТВЕЧАЮ.

(Это было сказано с колоссальной силой путем внезапного перехода на шепот. И дальше он говорил тихо-тихо.)

— ?.. Ты?.. За меня??.

— Да, в моем понимании дружба — прежде всего ответственность. Не в банальном понимании.

— А в каком?

— В ГИПНОТИЧЕСКОМ. (Еще тише.)

__?

— Да, ответственность старшего. Ты слепец. Ты не распознаешь во мне своего наставника, попечителя. Ты моложе меня не по возрасту, а по развитию, и сама судьба сделала меня твоим духовным учителем. Разумеется, сам я еще ученик, расту, зрею. И я поклялся себе довести и тебя до зрелости. Без меня ты пропадешь. А со мной состоишься, раскроешься, осуществишься. Я должен, хочешь ты этого или нет, вести тебя, охранять…

— Стой-стой-стой. Это куда — вести?.. Это как — охранять? От кого?

— От тебя самого, глупыш. Следить за развитием. Управлять чувствами.

— Жорка, да ты рехнулся, ты же совсем поехапный, отвали от меня со своим бредом, ты что, всерьез?.. Ты думаешь, что способен управлять чувствами?

— А по-твоему?..

— Чувствами управлять нельзя.

— А в гипнозе? Чем, по-твоему, управляют в гипнозе — звездами? Что я делаю с чувствами у сомнамбула?

— Навязываешь искусственные.

— Дурачок, что ж, по-твоему, психотехника — это игрушка? Загипнотизированный дурака валяет?

— Не валяй дурака сам. Ты ведь знаешь, что производишь психическое изнасилование. Душу заставляешь себе лгать, Не чувствами управляешь, а только полем сознания, текущими, переживаниями, как телевизор. Скучно все это. Невкусный бред.

— …Подожди, не уходи, я все понял. Академический спор кончается, переходим к практике. Ты меня сейчас ненавидишь, ты ненавидишь меня всей душой. Я правильно понимаю?..

— Нет.

— Ты презираешь, охотно верю, ты, как всегда, трогательно презираешь. Ты почти равнодушен, да? Ну а я заинтересован в твоей ненависти. В полноценной здоровой пенависти. Я могу сейчас сделать так, что ты возненавидишь меня. Я могу вызвать у тебя это чувство, скажи, могу?

— Нет. Не можешь.

— Никоим образом. Ни за что?

— Ни за что.

— Хе-хе-хо, расчудесно. Психотехника в действии, будь внимателен, начинаем урок. Гипноз будет иметь лишь вспомогательное значение. Вот телефон-автомат. Вот монета. Вот моя записная книжка. Вот номер телефона твоей Нелечки, твоей платонической пассии, неприступной богини, которую ты сейчас ждешь — и напрасно, кстати, она уже у себя в общежитии и ждет моего звонка… Я правильно определяю твое к ней отношение?.. На нашем курсе она для тебя идеал чистоты и женственности, ты смотришь на нее как зайчик, не смея притронуться. — Ты любишь ее, ты не дашь ее в обиду такому маниакальному цинику, как Оргаев, я не ошибся?

— Ты не ошибся.

— Смотри же… Сейчас ты ответишь за все свои слова и за все ЧУВСТВА. (Его голос снова стал наливаться и источать вибрации.) По-твоему она, значит, живой идеал… А я ее, видишь ли, успел познать с несколько иной стороны, с интимной. Выдаю тебе маленькую врачебную тайну: я загипнотизировал ее, она сама об этом меня попросила в связи с некоторыми внутренними конфликтами. Прекрасный раппорт, отличная сомнамбула, в моей власти, в моей АБСОЛЮТНОЙ власти. Не напрягайся, ничего не было, не воспользовался, с меня довольно сего сознанья, я человек моральный, хе-хо, ну а теперь, ради тебя, любимого, так и быть, пожертвую совестью. Я тебе докажу, что настоящими чувствами управлять можно, твоими, по крайней мере, сейчас, сейчас это произойдет, не будем откладывать. Я сделаю только то, чего она сама хочет давно и страстно. Облагодетельствую, освобожу от смирительной рубашки стыдливости, от страдания, угрожающего безумием. Да будет тебе известно, у нее вулканический темперамент, она не знает, куда с ним деться, как дальше жить, ей больше невмоготу. И я ей, наконец, помогу. Я освобожу райскую птичку. Я ее трахну.

— Кого?..

— Ее, ее, твою любимую Нелечку, милый друг. Она приедет ко мне домой. Она мне отдастся. Я с нежностью ее дефлорирую. Она будет стонать, петь, визжать от невыносимого наслаждения. Она не почувствует боли — ах! — именно боль и дает высший миг!.. А ты можешь при сем присутствовать, я прикажу ей тебя не видеть, будешь для нее табуреткой. Я мог бы и уступить тебе пальму первенства, но без меня у тебя ни х… не выйдет.

— Ну-с. На пари?

— Ты…

— Тихо, тихо. Вспомни, мой друг, Евангелие, замечательная строфа: «Мы посеяли в вас духовное — велико ли то, если пожнем у вас телесное?..»

— Ну-с? Кулачки наши давно сжаты, зрачки шире глаза, море адреналина. Не буду тебя больше мучить, ну говори, хе-хе-хо, говори быстрей, что ненавидишь меня. Или просто бей, ну не сдерживайся. Набираю номер.

— Ты получил урок? Если ты и сейчас отрицаешь, что ненавидишь, то…

— Ненавижу.

— Прекрасно. Теперь ударь, разрядись, ради науки стерплю. Бей, не сдерживайся.

— Не еде… — не сделаю…

— Птенчик, я победил тебя, причем трижды, ты не заметил даже. Ну подтверди, ударь.