— Эй, вы там живы? Что случилось? — прокричал я в трубку, страстно желая, чтобы Страшиле было так же плохо, как мне.

— Не знаю, — прошептал он.

— Может, съели что-то не то?

Я-то знал, в чем дело, и, вспоминая все «начос», опять прикидывал расстояние до туалета.

— Передай всем, я очень сожалею, — только и смог выдавить Страшила.

Время близилось к полудню, а в торговом зале по-прежнему не было никого из вчерашних сотрапезников. Своей отравой Страшила настолько основательно подкосил лучшие силы зала, что этот эпизод я стал называть «месть Страшилы». Потом я опять побежал в туалет и обнаружил, что все кабинки заняты. В полном отчаянии я ждал.

Наконец, из одной вывалился продавец с совершенно изможденным видом и мрачно бросил мне: «На твоем месте я бы туда не заходил», а другой добавил: «Ну, спасибо за ланч, ты, жопа! Вы же переморили весь зал к такой-то матери». Зажав нос, я постарался обойти его, но он завопил: «Скажи вашему козлу, что он труп!» Я кивнул и скрылся в кабинке.

Так одним ланчем Страшила чуть не загубил все бразильское дело. Королева была вне себя. По счастью, она либо ничего не ела на ланче, либо имела железный желудок. Как бы то ни было, в этот день она не вылезала из-за стола и полностью контролировала все дела по BIDS. С этого же дня я стал подотчетен Королеве, а не Страшиле.

Чтобы подготовить BIDS, мы целый месяц работали с юристами из США и Бразилии. В 1993 году Бразилия запретила одну бумагу, которая позволяла инвесторам помещать деньги в фондовые опционы с фиксированными выплатами. Поэтому теперь стратегия «опционного ящика» не годилась, а прочие альтернативы были связаны с большими неудобствами, включая авансовый сбор в 5% и вмененный налог в 15% с любых сумм, полученных на бразильских облигациях. В конце концов мы все-таки нашли лазейку в бразильском законе о взаимных фондах с фиксированным доходом, которая позволяла инвесторам из США покупать облигации и получать приемлемую прибыль после вычета налогов.

Главной проблемой был риск галопирующей инфляции. В Бразилии существовал весьма активный рынок облигаций и производных, но инвесторы из США находили его крайне сложным именно по причине инфляции. Бразилия отставала от других стран в реструктуризации своих долгов, и раскручивающаяся инфляция приводила финансовые рынки в полный хаос. После годов инфляции в сто и более процентов страна была вынуждена индексировать большинство цен в зависимости от ее роста. В настоящий момент цены менялись по крайней мере раз в день: бананы или кофе после полудня могли стоить дороже, чем утром. То же самое происходило и с процентными ставками, которые поднимались приблизительно вровень с инфляцией. Бразилец мог получать столько процентов в день, сколько американец за год, но инфляция съедала почти все.

Нам приходилось нелегко, когда мы убеждали американских инвесторов, что BIDS не таят в себе запрещенных рисков, связанных с бразильской инфляцией. Теоретически годовая прибыль по BIDS достигала 12%, и это было невероятно много. Но гарантировать ее мы не могли, поскольку она колебалась в зависимости от индекса инфляции, который менялся чуть не каждый день. Многим инвесторам было не очень приятно узнавать, что свои 12% они, вполне возможно, так и не увидят.

Королева и я побывали на многих презентациях, чтобы разъяснить эти сложности. Я ездил в Бостон, где встречался с некоторыми влиятельными фондовыми менеджерами, в том числе с менеджерами двух крупнейших взаимных фондов новых рынков — Робом Ситроном, управляющим инвестициями в Fidelity Investments, и Марком Сигелом, вице-президентом и начальником отдела возникающих рынков Putnam Investment Management. Эти господа, равно как и десятки других, напрочь отвергли BIDS: сделка выглядела слишком сложной, а комиссионные мы просили очень большие.

Короче говоря, операция BIDS не пошла (если бы Страшила участвовал в ней с начала до конца, дело, наверное, обернулось бы совсем плохо). С одной стороны, нам удалось продать BIDS всего на 21 миллион долларов, поскольку мы не смогли пробудить интерес американских инвесторов. С другой стороны, при больших комиссионных группа даже на этих BIDS наварила полмиллиона. Хотя американцев BIDS не привлекли, мы сумели продать крупную партию мексиканскому банку, который все еще праздновал фиесту и был не прочь поживиться чем угодно.

После дела BIDS я переместился из свиты Страшилы в свиту Королевы. В пространственном отношении это составило всего несколько футов, но зато теперь я был уже в границах дворца. Страшила решил меня избегать. Я числился среди злостных неплательщиков, которые задолжали 125 долларов за аренду ружья на FIASCO, но вместо того чтобы просто зайти и напомнить, Страшила прислал мне уведомление по электронной почте. Вообще для Страшилы наступили трудные времена. Его премии по меркам Уолл-стрит стали невелики, и, как говорили, он жаловался, что ему не хватает денег даже на ежемесячные взносы за новый «лендровер дискавери». Я думал, что он так шутит, но полной уверенности не было.

На новом месте я даже стал скучать по Страшиле и его шуточкам. Очередную он рассказал мне как раз перед моим перемещением. Она была по поводу последнего рекламного ролика Макдоналдса, в котором баскетбольные звезды Майкл Джордан и Ларри Берд соревнуются во все более сложных бросках с лета и каждый раз повторяют: «Прямо в кольцо» 3 .

Вопрос: Что говорил Ли Харви Освальд Майклу Джордану?

Ответ: Из окна книгохранилища, с руки, поверх цветочков и прямо в шею (nothing but neck).