Она билась, как сумасшедшая, лишь бы прикрыть то, чего там не было. Наконец, она начала думать головой:

– Они ж ваших девок хватать начнут, бандиты оторванные, после того как мою красоту опаганят! – завопила она партизанам. Вернее добрым христианам, смотревших на бесплатный стриптиз как заговоренные, только что там глядеть? Нечего. – Что ж вы думаете, мной от бандитов откупитесь?! Если они старуху не пожалели, то подумайте, что же они с лошадками вашими сделают? – попыталась достучаться она до их жадности.

Толпа, наконец, пришла в себя. Люди начали хватать кто колы, кто топоры, кто чего под руки придется. Такого здесь еще не видели!

– Ошибочка вышла! Ошибочка вышла! – истерически кричал офицер, видя угрюмо надвигающийся лес колов и топоров. – Сейчас мы найдем настоящую женщину и настоящего мужчину!!! Всех осмотрим и среди вас найдем их и заберем, успокойтесь!!

Не надо было ему это говорить. Все сразу поняли, что это за люди. И чего им надо, извращенцам проклятым!

Мужчины лупанули солдат и штатских среди них колами так быстро, что те еле унесли ноги. Ох, солдат и били! Били так, что небу жарко стало.

– Сегодня они точно искать больше женщин не будут! – довольно сказала я Мари. – Им хватило и так!

– Да уж, не до женщин... – тихо сказала мне Мари, глядя как пытаются убежать на четвереньках солдаты, которых почему-то все называют бандиты, держась почему-то именно за то, что ниже ног, куда почему-то били. И топтали с редким сладострастием.

Подбегавших откуда-то редких шпионов и кричавших, что бьют не тех, что это государственное задание есть проверить и найти молодых женщин, тоже ловили и тоже били. С редким удовольствием.

Следующий подбежавший, наоборот, не кричал спасать солдат, а предложил, наоборот, позвать ближайший гарнизон, чтоб уничтожить этих распоясавшихся бандитов.

– На них девок и мужиков как раз хватит, – якобы сказал он тем же своим голосом из толпы, и потому его били особенно и долго, как он не уверял, что это не он крикнул.

Потом стали остервенело бить всех, кто выступал с какими-либо предложениями.

А потом тех, кто выступали.

После этого даже выступавших не было...

Как не было мне весело, но я все же забрала маму оттуда.

Но всем уже было очевидно, что ярмарка закончилась ничем. Люди разъезжались.

Я шла мимо загонов, когда увидела плачущего конюха.

– Ну что мне с ним делать? Я не могу его пристрелить! Жаааакоо! – он глотал большие слезы, сидя под особо крупным и страшным загоном из врытых вопреки обыкновению столбов, стоявших сплошной стеной. Таких, что их не свалил бы и слон. Кончались они заостренными кольями. В одном месте было сделано окошко, в котором было нечто вроде большого стекла с чудовищной решеткой, вделанной накрепко, как наша собственная бронированная дверь, в загон. Покупатель мог видеть сквозь решетку, но зверь внутри вырваться сквозь нее вряд ли сумел – она стояла на чудовищных чугунных столбах.

Это был загон для хищников.

Конюх сидел и плакал, сопливя и смахивая слезы, текущие по чумазой голове.

– Что случилось? – я тихо подошла к нему.

Он поднял на меня заплаканные глаза.

Но, увидев, что я не издеваюсь, а, наоборот, в моем голосе ласка и сердечность, и встревоженность юной девчонки, только молча с отчаяньем показал на загон.

И ничего не сказал.

Выплакаться девчушке было бы для взрослого человека лучше всего. Девушка утешит, и не осмеет, и поймет, и почует всем сердцем горе.

Я осторожно привстала, заглядывая в загон для тигров, волков и медведей, чтобы унять рыдания этого похожего на большого ребенка усталого трудового человека, и увидела там... лошадку.

– Что?!

Я даже привстала на цыпочки.

– Хозяин приказал его убить! – с отчаяньем сказал конюх и по щекам его снова потекли злые слезы. – Он такой красавец!

Я бы не сказала, что это был красавец. Весь грязный, израненный, в струпьях, шерсть и грива скомкана, слиплась, заплелась, в крови, в паразитах, почти без хвоста, худющее, злобное до безумия, до ужаса, до страха... Он дышал неистребимой ненавистью, все вокруг было просто окружено облаком его злобы, а, главное – глаза. Они были просто безумные, страшные, нечеловеческие... Исходя пеной, он был просто олицетворением желания убивать... Я поняла, что сейчас он просто слишком устал, что так слабо лупит все, что ограда лишь трясется, а до этого он явно тут все порушил и безумствовал... Он бил все с лютой ненавистью, тупо, упорно, но просто уже чуток устал или сделал передышку. Увидев людей, он начал творить такое!!! Загон, специально предназначенный для диких хищных животных, разламывала эта жалкая лошадка.

– Мой красавец! – всхлипнул конюх.

Надо быть объективным, – дрожа и ежась подумала я, отшатываясь от решетки и уговаривая себя посмотреть на монстра честным, открытым, непредубежденным взглядом. Он был просто огромен по росту, но его ужасающая худоба, тонкие, высохшие, изможденные ноги делали его похожим скорей на Дон-Кихота, чем на лошадь, точнее, на скелет лошади Дон-Кихота. Мой Тор был просто гигантом среди лошадей. Но этот был минимум на голову его выше. По росту это был просто слон, а не конь, огир какой-то. Выродок! Но его худоба делала этот рост не бросавшимся в глаза. Это было просто чудовище по росту.