– Тише вы! – прошипел подошедший отец. – Еще не все кончено...

– Впереди опять корабли... – одними губами сказала я.

Капитан грязно выругался.

Я расставила фишки.

Наступал рассвет, хотя туман еще был очень силен.

Я подвигала фишки.

Посмотрела. Долго посмотрела. Ушки на макушке.

Мимо них ход был лишь в западню.

Капитан тоже смотрел, приноравливаясь, как пройти.

Никак.

Я лениво смешала фишки рукой, сметя их к черту.

– Может пуганем напоследок?! – я выпрямилась. – Их всего семь.

Мои все распрямлялись с давно ожиданой ленивой готовностью, разминая руки и тело. Они ждали приказаний.

Мари, примериваясь, разворачивала пушку, прислушиваясь.

Команда корабля побледнела.

Корабли блокировали порт, но мы вышли неудачно, по обеим сторонам были буруны, рифы, скалы и форт на утесе. Открытый ход лишь в залив, из которого ход закрыт. Очевидно, ночью в тумане их корабли снесло.

– А обойти нельзя?

– Тут берег... – лениво сказала я. И взяв бумагу, ловко мгновенно набросала угольком рисунок... Тут и тут дворы, тут таверна, с обеих сторон жилые поселения вот так... Тут, скорей всего залив... Тут и тут буруны и камни, шумят... Здесь, здесь и здесь...

– Я знаю это место... – вдруг сказал капитан. – Это порт Нанси...

Он побледнел. Он шел с контрабандой. А это не только корабли с вином, но и галеры с каторжниками. А чаще и виселица.

– Что делать, что делать? – забормотал он отчаянно.

– Зайти в порт и высадить нас прямо в порту! – нахально откинулась на бортик я. – Войдем тихо, неслышно, никто и не поймет, что мы вошли не раньше... А без нас и контрабанды, что они сделают кораблю и вам?

Они ошалели от такой наглости.

Несколько минут они смотрели на меня в шоке.

Высадится в самом сердце таможни и уехать на конях открыто, когда никто и не поймет, что сюда вообще приехали. Ведь пройти мимо стражи без шума было невозможно для человека. Да и никто не ждал в тумане.

Индеец выставлял фишки на рисунке.

Капитан, нырнув в одну единственную щель между кораблями, благополучно вошел в залив.

– Ты сумеешь провести по звуку, точно указывая буруны? – нервно склонился ко мне капитан. – Это очень сложный подход, тут нужен лоцман.

Я посмотрела на него.

– Придется... – лениво пожала я плечами. Я буду отмахивать руками, а вы делать.

Мы скользнули между рифами, причем я всматривалась и вслушивалась, давая отмашку. Слава Богу, капитан бывал тут не раз и с моей помощью мог вести корабль вслепую.

Мари нервно расхаживала возле пушек, готовая стрелять в любую минуту. Впрочем, до берега было рукой подать.

Мы были уже в порту – начинался рассвет, уходил туман, рассасывались тени.

Мы ткнулись в дощатый настил причала почти беззвучно. Ни звука. Тюфяки с тряпками. Я мгновенно и беззвучно перескочила на берег, словив канат и четко и ловко закрепив его. В одиночку жестко притянув корабль, отчего глаза у команды странно раскрылись. Но мне сейчас было не до маскировки.

– Вы поможете нам увести на одиночных конях контрабанду, и будем считать, что мы в расчете... – тихо наклонился ко мне капитан.

Я поморщилась.

Он принял это за согласие и сам был виноват.

Впрочем, подумав, я решила, что прикрытие контрабандиста, если за нами наблюдают, не самое худшее.

Тишина стояла мертвая... Все словно воды в рот понабирали – чуяли опасность...

Даже на полу корабля были положены старые ковры, так что люди ходили с грузом как мертвецы, даже страшно. Быстро носили ящики, а мы осторожно вывели лошадей с завязанными мордами из глухого трюма, начисто оббитого соломой и тряпками, так что наружу ни звука не доносилось.

Копыта у коней были, естественно, обмотаны.

Все работали молча, быстро, сразу грузили тюки на коней и тут же уводили с причала, на корабле оказалась контрабандой роскошная пролетка, в нее погрузили ящики и бочонки, а потом корабль отчалил от причала.

И тут в гавань, неся клочки тумана, вошли корабли.

Пролетка дернулась и тихонько отъехала от причала.

И завернула за поворот. Дружный выдох вырвался их глоток могучих матросов, которые, кажись, затаили дыхание, когда увидели корабли.

Они вошли слишком поздно – корабль стал обычным кораблем. Утром матросы не смогут вспомнить, когда они приплыли, ибо напьются, а ничего запрещенного – нет. Утром солдаты тоже не смогут вспомнить, когда мы приплыли, ибо мы мирно стояли в порту. Еще один корабль, и все.

Пассажиров – тоже нет.

А на нет и вопроса нет.

Мы молча и осторожно провели лошадей с завязанными тряпками копытами мимо уснувшего постового на выезде из города. Было видно, что бедняга всю ночь бодрствовал, не закрывал глаз.