Только почему у оставшейся неподвижной фигурки глаза были печальные, и смотрел он вслед, обвеваемый ветром, долго-долго?

Мама ужасно разозлилась.

– Лу, я запрещаю тебе в одиночку быть с мужчинами! Ты уже взрослая, должна понять, что потому и придумали правила поведения для леди, что они себя так ведут.

– Папа тоже так себя вел!? – подозрительно спросила я. – Он рвет новые курточки?

– Конечно... – уверенно ответила Мари. – А как же мы родились!

– Мари!!! – рявкнула мама.

– Поэтому в браке девушку оставляют наедине с мужчиной, чтоб он мог напасть, – довольно сказала я, открыв еще одну тайну. – Они одни и дети вышли.

Мама злилась, но ничего не говорила, до самого нашего замка. На хороших конях, зная прямые дороги и пути, Англия не такая уж и длинная. Особенно если наших замков тут слишком много.

Впрочем, мы в этом были не виноваты.

Просто случилось так, что на нас охотились. И, естественной реакцией было понаделать себе укромных местечек от зверей. Некоторые из них были никому неизвестны. Совершенно дикие участки покупались через самых разных адвокатов; врезанные в скалы или подземные пещеры дома разрабатывались самими нами, строили наши специалисты из разных стран... То есть в абсолютно безлюдной и дикой глуши на самом деле можно было отлично отдохнуть, но никто не сказал бы, что в этой скале есть дырки, и это окна – они смотрели вверх, были естественными, снизу даже представить было невозможно, что внутри выдолблены отличные дома...

Мало кто представлял, что некоторые пещеры скрывают дома со всеми удобствами, источниками воды и тайными выходами, позволяющими не только выдержать долгое скрывание, но и уход оттуда, когда станет жарко... Я даже думала соединить наши замки подземной сетью туннелей, как в Тибете или Южной Америке, но, увы, даже нашего могущества не хватало для такой работы... Но разветвленные ходы подземных пещер вглубь земли, которые я находила со своими людьми зорким глазом, мы с моими телохранителями охотно исследовали... Пользуясь моей гибкостью, ловкостью, умением проникать куда надо. И потом, с помощью рабочих превращали в подземные замки и ходы, соединяющие некоторые пункты, если они туда вели... Некоторые колодцы в замках уходили глубоко в подземные пещеры... Увы, все было гораздо примитивнее, чем можно было представить, но в некоторых местностях подземные туннели действительно создавали сеть, по которой можно было двигаться сутками не выходя на поверхность... И многие прекрасные пещеры были превращены нами в роскошные, феерические замки, которым не было равных даже наверху, ибо тут могла посреди залы течь подземная река с бассейнами, искриться тысячи сталактитов и сталагмитов; здесь можно было открыто украшать комнаты драгоценными камнями, создавая целые стенки, камень к камню, накапливающие в себе случайный свет свечей и сиявшие безумным мягким светом даже под землей... Стены некоторых подземных замков были полностью инкрустированы прекраснейшими мозаиками из полудрагоценных и драгоценных камней, ибо со светом в пещерах было туго и мы делали все, чтобы словить и усилить любой лучик света... Сюда тайно привозились лучшие художники мира, или мозаики делались по их эскизам бесчисленными мастерами, а потом размещались здесь, вделывая доски в пещеры...

Во многих замках было уютно, экзотично, даже комфортно – мало того, изумительно прекрасно...

К тому же нам это ничего не стоило, ибо наши месторождения камней были громадные. А если б только наши африканские месторождения алмазов были выброшены на рынок целиком, то алмазы, скорей всего, бы полностью обесценились почти до полудрагоценных камней, а некоторые полудрагоценные камни – то и до кварца и стекла... Нам не хотелось терять источник дохода... В древней Америке было подобное с золотом...

Наши грамотные геологи бродили повсюду, составляя нам карты. Хотя драгоценности в нашей собственной системе оплаты расходились широко, поглощая избыток накоплений “заслуг” крупных внутренних бизнесменов, разворачивавшихся широко и не знающих, куда тратить “заслуги” и деньги... Впрочем, даже среди бывших крестьян начинался картинный бум, и поместья обставлялись, в подражание нашим, предметами настоящего искусства...

Так что, как это ни парадоксально, с жиру мы не бесились. Драгоценные камни не могли спасти другие жизни или сделать кого-то богаче; и, наоборот, наши подземные замки дали работу, жизнь, благосостояние, мастерство и занятость многим тысячам людей, которым не нашлось места для применения способностей в обычном мире... Это трудно понять, не понимая суть экономики, которая основывается на взаимном обмене труда людей. Но их труд и безумное мастерство не были бы востребованы в окружающем мире без нас – никакая страна не смогла бы купить столько предметов искусства, никому не было бы нужно столько драгоценных камней, никакая знать бы не оплатила того, что мы достигли взаимным трудом друг друга – и так тысячи безумных украшений лежали в наших лавках в столицах мира. Труд тысяч художников по алмазам, гениев света и бриллиантовых панно вообще был бы невозможен без нас. Но взаимный труд друг друга, не зависящий от денег того, кому ты делаешь, но оцениваемый, дал изумительные накопления и достижения... Но только, к сожалению, моей волей, находчивостью, оборотистостью, торговитостью, деловитостью и даже жесткостью... К тому же мы создавали тысячи университетов и школ по всему миру, давая ученым людям возможность жить занятиями наукой, а не только паханием земли или заработком денег, то есть создавая возможность для них жить умом... Взаимный труд давал жизнь тысячам людей, на которых не хватило места крестьянина, то есть в системе элементарного обеспечения тех потребностей тела, без которых нельзя выжить... И эти новые струи жизни и мастерства, наоборот, способствовали всеобщему богатству... Чем богаче самый обычный, самый простой человек и житель, тем больше расцветают ремесла и тем все становятся богаче, нагнетая спираль ремесел. В противном случае многие люди не только были бы без работы, нищими, но и голодными, ибо крестьян и простых ремесленников в Англии достаточно... Создавая круг взаимных обязательств и накоплений внутренних богатств общин, мы давали возможность появления совершенно новых искусств и разворачиванию гения, который делает картины или скульптуры или мозаики, а не просто выращивает пшеницу... Ибо крестьянин мозаику не купит. Недаром расцвет искусства обычно связан с чудовищно богатыми республиками, как это не мерзко – Флоренция, Венеция, Голландия, Греция... Впрочем, это верно только для материальных проявлений, ибо Индия, Япония, Китай или Тибет дали взамен именно нематериальную культуру философии, духовного роста, поэзии и расцвета великих искусств души, как икебана, которые не купишь за деньги...

Остановились мы в одном из наших уютных подземных дворцов. В котором стены просторных комнат были полностью украшены драгоценными камнями, с купальнями в теплых источниках, туннелями на поверхность, ведущими в одно из наших поместий под Лондоном. И удивительно уютным и удобным, ибо мама часто тут отдыхала с Мари, когда нас не было, и это было одно из первых требований к такого рода помещениям, особенно подземным...

Свет в таких подземных дворцах только искусственный, потому там особые требования. Мы отделываем их полностью хорошо ограненными концентрирующими свет камнями. Все стены, потолки, даже полы до миллиметра, камешек к камешку, чтоб они накапливали свет. Независимо от того, как наверху ценят эти стекляшки – драгоценными или не очень. Здесь у нас ценится умение сиять лишь от одной свечи в центре, когда комната словно вспыхивает бесконечностью огней... Когда стенки полностью пылают огнем... Либо наливается бездонным теплым ласковым рассеянным светом... В зависимости от задумки специального светового гения ювелира... Выложенные драгоценностями, они не были темными и мрачными, а Сияющими... И радостными. Гении делали... Таких у нас несколько... Больше таких специалистов в мире нет, ну а этот, что делал дворец, неповторимый и божественный Мастер в своей области... Впрочем, получает он от нас и еще нескольких людей столько, что ему больше ничего и не надо, только бы творить, ибо куда девать деньги он не знает... И больше ни у кого нет ни столько камней, ни подземных дворцов, чтоб он мог применить свой удивительный талант. Некоторые стены словно раскрываются в бесконечность, некоторые ласково вплетают в душу дивные живые извивающиеся узоры, постоянно меняющиеся, если ты чуть сдвинешь голову, некоторые потрясают безумно прекрасными обликами, словно рождающимися из света, сотканными из лучей и пламени... Делал гений... Но, увы, массы о нем вряд ли узнают... Огранить, подобрать, разместить камни – я даже представить не могу, как ему удается словно ткать из лучей эти облики и узоры... Он, кажется, сам не знает... С самого детства мальчик жил в окружении камней и складывал из них картины...

Я ходила, лаская пальцами родные стены... Всего одна свеча зажигала комнату огнем, похожим на дневной...

Мы не ценим стекляшки, а ценим искусство и красоту. В так отделанных подземных дворцах даже теплей душевно жить, чем наверху – они не давят душу, а их красота смягчает отсутствие солнца своей безумной пламенной жизнью...

Обычно темнота подавляет душу и жизнедеятельность, но, по странному стечению каких-то неведомых причин, такие живые дворцы с живым светом камней лишь животворят душу и жизнедеятельность. Наоборот – зажжешь живой огонь, ибо тут есть камин и вытяжка дыма в продуваемые пещеры с просто чудовищной тягой, и душа просто радуется в миллионах лучах пламени, точно все в ласковом, веселом огне, ты сама в огне, все пылает, переливается миллионами языков... Даже простая свеча уже радует душу, а почему – один бог знает!

Попав в подземный замок, куда даже японский наемный убийца не смог бы забраться, даже полк солдат не смог бы сюда выстрелить, даже армия не взяла бы этот замок – я отдыхала душой. Сначала часами размокала в безопасности в теплом, светящемся источнике, который так приятно расслаблял усталое израненное тело...

А купальни переливались всеми цветами радуги, причем вода освещалась изнутри... Изумительно теплая... И, говорят, лечебная... Я могла часами нежиться тут или в других подобных местах после задания, отмокая душой, ранами и усталым телом...