Он позвал своих кавалеристов.

– Эй, вы... Быстро проводите их через армию километров за сорок, и чтоб никто и не пикнул за это время... Лично отвечаете, чтоб мальчишка не спугнул нам никого... Там можете дать ему пинка...

Я засопротивлялась в руках, желая сказать этому капитану все, что вертелось на языке, но Логан ловко перехватил меня и кинул на коня перед собой, зажав мне рот и врубив мне по голове.

Я аж побледнела от такого предательства.

– Чтоб и духу их не было, и быстро...

Я яростно извивалась, но руки у Логана железные. Выхватив откуда-то наручники, это ловкое новшество, он ловко защелкнул их на мне...

С конниками мы прошли позиции движущейся армии как сквозь масло, ибо они успокаивали пикеты и говорили пароли.

Если вы думаете, что ехать с пережатым рукой ртом очень приятно, еще и перекинутой как куль, то вы ошибаетесь. Я вонзила зубы в руку Логана.

– Дьявол! – тихо выругался он и врезал мне. – Если будешь себя продолжать так вести, тебе мама не поможет...

Я застонала. Удар у него что надо. И чуть успокоилась.

– Давно надо было с тобой так сделать и забрать с собой... – сквозь зубы сказал Логан, крепко прижав меня к себе. – И не слушать Дженни, позволяющей тебе авантюры. Может, ума бы прибавилось...

– Сын? – с улыбкой спросил кавалерист Логана, когда мы проехали армию. – Я сразу заметил, что вы похожи...

От неожиданности я даже замерла.

Я очень много думала об этом, пока “ехала”, хотя положение не слишком то способствовало напряженной мыслительной работе, ибо быть перекинутой через коня не очень удобно, но я всегда была способна думать абсолютно при любых обстоятельствах.

Я даже не заметила, когда кавалеристы исчезли.

Я сидела на коне необычно молчаливая и внимательно в упор рассматривала Логана.

– Ты мой незаконный отец? – спросила я одними глазами, буквально впившись в него. Почему-то мне было трудно говорить, хоть я и была веселой по натуре.

Он наткнулся на мои глаза и ахнул.

– Лу, клянусь, – серьезно, необычайно серьезно сказал он. – Неужели ты думаешь, что я бы оставил тебя хоть минуту с графом, если б был отцом?

– Но, может ты забыл? – спросила я с непонятными слезами. – Мама говорит, ты много гулял перед старостью... И к тому же ты из знати.

Логан был хмур.

– Я бы гордился такой дочкой! – гордо сказал он. – И черт меня подери, если б я оставил тебя! Как ты могла такое подумать...

– Но, если мама не могла быть с тобой, случайное увлечение пока мужа нет, ты и не смог бы меня забрать... – я нечаянно взглянула на маму.

Граф подпрыгнул, будто его укололи.

– Лу, на что ты намекаешь! Дженни, скажи ей!!!

Мама лукаво рассмеялась, взглянув на графа и барона.

– И поэтому меня никто не хочет признавать... – продолжила я.

Граф кипятился, как котелок на огне, подпрыгивая, даже шляпа слетела.

– Дженни!!!

– Лу, я счастлива, что ты была моей дочерью... – сказала мама, обнимая меня. – Но видит Бог, это не я тебя родила, – расстроено сказала мама. – А мне так это хотелось...

– Я бы тоже хотела быть твоей мамой, – печально сказала Мари.

Я хмыкнула и ткнулась вперед от неожиданности, даже несмотря на то, что я была печальна.

– Но все же ты похож на меня! – обвиняюще сказала я Логану. Я потрогала рукой его лицо. – Эти черты лица мои...

Он затаил дыхание.

– Ты наверно и сам не помнишь моей матери... К тому же... – я вдруг задержала дыхание, – ты знал отца графа!!!

Все посмотрели на Логана. Он побледнел.

А я вдруг что-то вспомнила.

– Разведи руку, – вдруг угрюмо и жестко скомандовала я. Он удивленно взглянул на меня.

– Руку!!! – безжалостно приказала я, разводя в сторону пальцы и поднося к его руке. У меня была странная особенность руки, заметить которую можно только разведя пальцы рук.

Непонимающий ничего Логан тоже развел пальцы.

Окружающие ахнули.

Наши руки были точной странной копией друг друга.

У него была та же особенность.

А я без слов молча скатилась с коня и отвернулась от него, ударенная горем. У него была та же особенность руки, причем наши руки с длинными пальцами были удивительно, абсолютно похожи.

Я больше не хотела с ним разговаривать и даже не подымала на него глаз. Я вообще не могла говорить и Мари прижала меня к себе.