Тимуриды Люда и Игорь
Шрифт:
– За ним, олухи! Он украл моего коня и ударил меня!!! Армия, в погоню!!!!
Глава 47.
– Ты хороший конь! – похлопала я коня командира этой конницы, когда их не стало слышно и видно. – Спасибо, ты меня спас!
Конь согласно тихо ржанул, чувствуя тяжелую каменную руку. Он давно уже усвоил, что шутить со мной опасно. И теперь пытался заискивающе утихомирить меня.
Сзади вдали несся топот тысяч лошадей.
Впереди мое ухо уловило шум шедших полков.
Только дура бы понеслась на штыки. А я себя, понятно, дурой не считала.
Сбоку в полукилометре я увидела полоску овса.
Решение пришло мгновенно – стараясь скакать по мягкой почве, я поскакала прямо перпендикулярно к прежней дороге, и, отскакав метров сто в овес, вдруг спешилась и потянула коня к земле.
Умный попался конь. То ли он уже меня боялся, то ли был дрессированный, но он лег. Странно, но животные всегда меня слушались – почему-то от моего стального голоса даже самые дикие псы начинали послушно лизать руки.
Минуты две мы сидели, когда я зажимала руками ему морду, чтоб он не ржанул, пока вся эта громада не промчалась вперед. О Боже, чего только не кричали! И лови ее, и держи суку, хотя впереди была только армия. Боже, как увлеченно они неслись на штыки и кричали!
Когда мимо меня пронесся последний болван, и все утихло, я быстро подняла коня и поскакала в противоположную сторону. Я даже объехала замок кругом, хладнокровно направляясь дальше.
В замке все бегали, светили, махали факелами – веселились в общем... Даже обидно стало... Как танцевать, так сами, а Лу гудбай...
Минут двадцать я скакала изо всех сил, периодически давая коню передышку и вслушиваясь, пока не догнала фаэтон, с которого раздавались какие-то истерические вопли...
Конечно, наши.
– Никогда себе не прощу... Бедная Лу... – рыдала мама. – Что они с ней сделали?! Я не хочу жить!
Мари горько плакала и периодически порывалась обратно, что-то вопя сквозь слезы, но ее держали китайцы. Она вырывалась, истерически рыдала, порывалась броситься и погибнуть...
– Этим ты ей уже не поможешь... – хмуро говорил граф.
– Слышали, как там кричали... – в ужасе бормотала мама. – Боже, Боже, это я виновата!!!
Заслышав коня, они притихли, только Мари все плакала:
– Пропади все пропадом, ваша Англия... – но китаец зажимал ей рот.
Граф только бросил один взгляд на чудесного боевого коня, равным которым даже у меня в конюшнях не было, и отвернулся, притворяясь ямщиком. Никто упорно не обращал на меня внимания, только отчаянно рыдала Мари, несмотря ни на что.
Увидев коня, они все изображали семью и ноль внимания на меня, будто я пустое место. Нельзя же играть так неискренне, – подумала я.
– Мари, тебя обидели? – хмуро спросила я.
Боже, радостный визг и вопль, с каким она кинулась прямо из кареты мне на шею, наверно слышал весь замок и Лондон.
– Жива! – она повисла у меня на шее, замурзывая слезами. – Лу... я... никогда... больше... тебя не отпущу... – выдавила сквозь слезы она.
– Ну-ну, – ласково успокоила ее я. – Ты заплачешь мне кимоно...
Она без слов только тыкалась мне в лицо и гладила его.
Мама стащила меня с лошади и прижала к груди.
– Ой, Лу... – выдохнула она. – Ты все такая же...
Отец с силой хлопнул меня по спине.
– Я всю жизнь буду корить себя, что забрал твоих китайцев... – хмуро сказал он. – Я чуть не повесился...
Китаец и Джо хмыкнули.
– Какая лошадь! – восхищенно сказали оба.
Мари не выпускала меня из рук, вцепившись в меня, потому мне пришлось ехать в карете. Мама сзади гладила мои волосы и тихо плакала. И тогда я оборачивалась и тогда ее пальцы ласково гладили мое лицо.
– Ну, успокойтесь же, – укоряла их я. – Со мной все в порядке, я здорова и цела и все еще девственница...
– Как ты можешь этим смеяться, – сквозь слезы вздыхала мама.
– А что там была за стрельба? – спросил китаец. – Что двигалась в ту сторону?
– Ох, я и забыла, – встрепенулась я. – За мной гонится вся конница. “Армия, в погоню!” – передразнила я болвана. – И все из-за того, что я одолжила его коня...
Мама побелела.
– Лучше вам ехать одним, – я аккуратно освободилась из рук Мари.
– Герцог, командующий армией, очень красив, – заметил граф, занятый разглядыванием коня.