Тимуриды Люда и Игорь
Шрифт:
– А я боялась, что тут не левостороннее движение... – довольно подумала я.
– Девушка, стойте...
Я нахмурилась.
Он делал какие-то странные жесты. Мол, так, и как кораблик вокруг. Так, и как кораблик снова вокруг. Мол, к нему. Вокруг него.
Он делает мне неприличные предложения, – заподозрила я.
Я на такие вещи не реагирую с детства.
– Девушка, я хочу сказать вам что-то очень важное... – высунувшись в правое стекло, таинственно сказал он, показывая мне розу. Его голос был такой обольстительный, грудной, бархатный. Он так умильно и сладко высунул голову в это противоположное от руля окошечко...
Я очень захотела услышать, что он хочет сказать. Розы я люблю!
Я затормозила машину.
И радостно уставилась на него, как на маму, когда она говорила, а сейчас – сюрприз!
– Выйди! – шепнул он.
Я, закрыв глаза, вышла. Я ожидала сюрприз, потирая руки. На лице у меня появилось совершенно счастливое детское выражение.
– Ну, говори... – глупо хихикнула я с закрытыми глазами.
– Ты смотришь, куда едешь, дура!!!
Я растеряно раскрыла заплывавшие слезами глаза. За что он меня так обидел? Плакать хотелось ужасно.
Он как-то странно посмотрел на мое искривившееся лицо и раскрыл рот. Потом захлопнул.
– Ты что, только вчера машину купила? – растеряно спросил он.
– Сегодня! – сквозь слезы ответила я. – Пол часа назад!
Он закрыл глаза. Потом открыл.
– А права у тебя есть!?
Я растеряно и непонимающе посмотрела на него. И так и смотрела большими обиженными глазами.
– Ну, права... – уже медленней спросил он.
– А, техпаспорт на машину, да? – радостно сообразила я. И счастливо добавила: – Сейчас покажу, мне этот мужчина говорил... И доверенность вот...
Я закивала, пытаясь сунуть ему в руки документы.
Он закрыл глаза. Потом их сжал. Потом снова открыл. Потом закрыл, скривился и замычал – ууу, будто собирался заплакать. Потом открыл – но я все еще стояла на месте, смотря на него растеряно и искренне.
– Ты по какой стороне ехала? – наконец выдавил он.
– Левой! – гордо ответила я. – По этой!
– А надо было по правой... – как-то непонятно ласково сказал он.
– Ааа... – протянула озарено я. Я поняла загадку. – А я думала по этой! Спасибо!
Глава 5.
Он как-то странно вдохнул воздух.
– Я такой никогда еще не видел... – выдавил он.
Я посмотрела на него.
Он молчал.
Пожав плечами, я переехала на другую сторону. Ну, сказал, ну чего же так глядеть после этого... Мало ли кто ошибается...
Он как-то странно смотрел на это, будто не опомнился.
Я еще раз пожала плечами, пожала ему руку, помахала ему усиленно несколько раз, и радостно улыбнулась ему.
Он почему-то был в каком-то ступоре.
Я оборвала неприличные мысли, мигом забродившие в голове. У меня есть жених, – строго сказала я самой себе. И ты не должна отвлекаться ни на каких красавцев!
Задумавшись, я увидела впереди вертолет, и резко свернула на боковую дорогу. Ведущую в подъезд дома. Только сейчас мне пришло в голову, почему это людей нигде нет? Москва что, вымерла?
Лучше ехать по боковой улочке в дворик дома.
А может это я умерла?
Никогда не видела такой тихий проспект, каким он стал после того, как я им проехала.
Впрочем, на размышления у меня не осталось времени. Прямо мне навстречу неслась стена. Сама неслась, между прочим. Дворик оказался маленький. Я лихорадочно нажала на тормоз и стала рвать руль в разные стороны и волосы на голове. По счастью, тут шла дорожка, и я успела развернуть машину в двух сантиметрах от дома.
Я остановила машину, вылезла и огляделась. Надо было же посмотреть куда ехать! В машине низко!
Это оказалась песочница.
Я внимательно заглянула под колеса. Не задавить бы кого-то.
– Террористка крушит детские песочные строения как символ счастливого будущего России, – услышала я странный голос над головой. Я быстро подняла голову, но там никого не было.
Мне всегда нравились песочницы. Я вспомнила свои детские таланты и, сев, стала увлеченно лепить замок.
– Террористка сделала в пику всем огромный мужской символ... Вообще-то голос сказал не так, он сказал неприлично.
Я быстро подняла голову, но никого опять не увидела.
Я, напевая, стала лепить пасочки...