Те немногие, что признали в Стурме прежнего жителя городка,передернули плечами и вернулись к своему пиву. Кто не признал - продолжалпялиться. В самом деле, когда в мирное время в гостиницу входит рыцарь вполном вооружении, это выглядит достаточно странно. И в особенности, еслиего латы были выкованы чуть не во времена Катаклизма!

Стурм принимал любопытные и недобрые взгляды как нечто закономернопроистекающее из его положения. Вот он поднял руку и тщательно разгладилпышные, густые усы - вековечный символ Рыцарства и такой же анахронизм,как его латы. Стурм, впрочем, не только с гордостью носил все рыцарскиеатрибуты, он в полной мере обладал и воинским искусством, которое ониподразумевали. В общем, посетителям гостиницы хватило одного взгляда егоспокойных, суровых глаз, чтобы сама собой пропала охота хихикать илиделать какие-то замечания.

Рыцарь придержал дверь, пропуская вовнутрь высокого мужчину иженщину, закутанную в меха. Женщина повернулась к Стурму и, видимо,поблагодарила его, ибо он склонился перед нею в почтительном, старомодномпоклоне, какие современный мир давно успел позабыть.

– Нет, вы только посмотрите на них, - восторженно тряхнул головойКарамон.
– Доблестный рыцарь и прекрасная дама. Хотел бы я знать, где онтолько откопал этих двоих?

– Это варвары с Равнин, - сказал Тас. Он уже стоял на стуле и вовсюразмахивал рукой, привлекая внимание друга. - Так одеваются в племеникве-шу.

Было похоже, что Стурм предложил варварам дальнейшую помощь, но ониее не приняли; рыцарь вновь поклонился и отошел, И двинулся через комнатус видом столь благородным и горделивым, точно шел к подножию тронапринимать Посвящение от руки короля.

Танис поднялся на ноги. Стурм подошел к нему, и они обнялись.Сильные, жилистые руки рыцаря дружески стиснули плечи полуэльфа. Потом,отступив на полшага, они оглядели друг друга.

Стурм совсем не переменился, подумалось Танису. Разве что в уголкахпечальных глаз залегли новые морщинки, да в каштановых волосах прибавилосьседины. Разве что еще чуть-чуть поистерся плащ, а на древних латахпоявились новые вмятины... Но густые усы, гордость рыцаря, топорщилисьсовершенно по-прежнему, отполированный щит все так же блестел, а кариеглаза, знакомо потеплели при виде друзей.

– А ты, оказывается, бороду отрастил, - весело сказал Стурм иповернулся приветствовать Карамона и Флинта. Тика была занята у другогостола, и Тассельхоф сам помчался за элем.

– Приветствую тебя, рыцарь, - прошептал Рейстлин из своего уголка.

Стурм повернулся к брату Карамона.

– Рейстлин, - сказал он.

Маг сдвинул капюшон на затылок, подставляя свету лицо. Стурм былслишком хорошо воспитан и постарался ничем не выдать своего изумления, нойего глаза невольно округлились. Танис понял, что молодой маг получал некоеудовольствие, наблюдая замешательство друзей.

– Принести тебе что-нибудь, Рейстлин?
– спросил Танис.

– Нет, спасибо, - ответил тот и снова отодвинулся в тень.

– Почти ничего не ест, - озабоченно проговорил Карамон. - Воздухомпитается, не иначе.

– Совсем как некоторые растения, - заявил Тассельхоф, возвращаясь сэлем для Стурма.
– Я видел их: они висят над землей и своими корешкамивысасывают воду и пропитание прямо из воздуха.

– В самом деле?
– доверчивый Карамон уже смотрел на него во всеглаза.

– Уж и не знаю, кто из этих двоих глупей. - Флинт еле удержался,чтобы не плюнуть.
– Итак, все в сборе наконец. Так какие новости?

– Все?
– Стурм вопросительно посмотрел на Таниса.
– А Китиара?

– Ее не будет, - ровным голосом проговорил полуэльф.
– Мы, наоборот,думали, что ты нам что-нибудь расскажешь о ней.

– Увы, - Рыцарь нахмурился.
– Мы с ней действительно поехали вместена север, но расстались вскоре после того, как пересекли Узкие Проливы иоказались в Старой Соламнии. Она сказала мне, что решила проведатьродственников отца. После этого я с ней не встречался.

– Что ж, на нет и суда нет, - вздохнул Танис.
– Твои-то родственникикак, Стурм? Не разыскал ты отца?..

Стурм начал рассказывать, но Танис лишь вполуха слушал его повесть опутешествии в родную Соламнию. Танис мог думать только о Китиаре. С нейодной он хотел свидеться больше, чем с кем-либо из друзей. Все пять летпытался он изгнать из своего сердца ее темные глаза и лукавую улыбку... нос каждым днем его тянуло к ней только сильнее. Воительница быласвоенравной, норовистой и сумасбродной, то есть сочетала в себе всекачества, которых у Таниса не было и в помине. К тому же она былачеловеком, а любовь между человеком и эльфом неизменно приводила ктрагедии. И тем не менее выбросить из души Китиару для Таниса было непроще, чем вычленить из своей крови ее человеческую половину... С трудомоторвавшись от воспоминаний, он стал слушать, что говорил Стурм.

– ...Только слухи. Одни утверждают, будто мой отец жив, другие - чтоон умер.
– Стурм помрачнел.
– Но где он и что с ним, не знает никто.

– А твое наследство?
– спросил Карамон.

Грустная улыбка смягчила гордые черты Стурм а.

– Я ношу его, - ответил он просто.
– Это мои доспехи и меч.

Танис посмотрел вниз и увидел при нем великолепный, хотя и несколькостаромодный, двуручный меч.

Карамон привстал, заглядывая через стол.

– Отлично, - похвалил он.
– Теперь таких уже не делают. Я сломал мечв поединке с людоедом. Терос Железодел смастерил новый клинок, но кто бызнал, сколько мне пришлось за него выложить!.. Значит, теперь ты настоящийрыцарь?