– Ишь дерганый, - проворчал Карамон. Но и его рука поползла к рукоятимеча.

– Ничего удивительного, - сказал Стурм.
– Стеречь такое сокровище!..Он, между прочим, в самом деле ее телохранитель. Насколько я понял из ихразговора, она в своем племени - царственная особа или что-то вроде того.Хотя, если судить по некоторым взглядам, их взаимоотношения этим неисчерпываются...

Тут женщина протестующе подняла руку:

– Прости, старец, но я плохая рассказчица... - Друзья с трудомрасслышали ее голос.
– Я не умею...

Она говорила на Общем языке медленно, с ужасным акцентом.

Радостное ожидание на лице мальчика сменилось горьким разочарованием.Старик ласково потрепал его по спине, потом посмотрел женщине прямо вглаза.

– Может, ты и вправду не мастерица рассказывать, - проговорил онласково.
– Но вот песни петь ты умеешь, не так ли, Дочь Вождя? Споймальчику свою песню, Золотая Луна. Ты знаешь, о какой я говорю.

В руках у него появилась лютня; никто так и не понял, откуда он еевытащил. Он протянул ее женщине, смотревшей на него с изумлением ииспугом.

– Откуда ты... знаешь меня, господин мой?
– спросила она.

– Это не важно, - старик улыбнулся.
– Спой нам, Дочь Вождя.

Она взяла лютню, и было заметно, как дрожали ее руки. Ее спутникшепотом принялся возражать, но она как будто не слышала. Она не моглаотвести взгляда от черных мерцающих глаз старика. Медленно, точно втрансе, начала она перебирать струны. Грустные аккорды поплыли сквозьнестройный гул голосов, и всякий шум немедленно прекратился. Все взглядыобратились на Золотую Луну, но она едва ли замечала. Ее песняпредназначалась лишь старику.

Отзвучал последний аккорд, и в комнате воцарилась тишина. Глубоковздохнув, женщина отдала лютню старику и снова отодвинулась в тень.

– Спасибо, милая, - улыбнулся старик.

– А сказка будет?
– спросил малыш с надеждой.

– Непременно, - ответил старик и поудобнее устроился в кресле. -Однажды великий Бог по имени Паладайн...

– Паладайн?
– переспросил малыш.
– Я никогда не слышал о таком Боге.

Из-за столика, где сидел Великий Теократ, послышалось раздраженноефырканье. Тассельхоф бросил взгляд на Хедерика: тот хмурился, лицо егобыло багрово. Старец, казалось, не замечал этого.

– Паладайн, деточка, это один из древних Богов. Ему давно уже никтоне поклоняется.

– А почему он ушел?
– спросил мальчик с любопытством.

– Он никуда не уходил.
– Улыбка старца стала печаль ной.
– Наоборот,это люди отвернулись от него в черные дни Катаклизма. Они винили вразрушении мира Богов, а не себя, как то следовало бы по всейсправедливости. Слышал ли ты когда-нибудь "Песнь о Драконе"?

– Конечно, слышал! Я так люблю сказки о драконах! Вот только папаговорит, что это все выдумки. А я верю в драконов. Я так хочу увидеть хотьодного!

Тень печали легла на лицо старика, сделав его поистине древним. Онпогладил мальчика по голове.

– Думай хорошенько, прежде чем чего-то желать, - сказал он тихо. Изамолчал.

– Ты обещал сказку, - напомнил малыш.

– Да, да. Так вот, однажды Паладайн услышал молитву великого рыцаряХумы...

– Того самого Хумы из "Песни"?

– Того самого. Дело в том, что Хума заблудился в бескрайнем лесу. Онбрел и брел без конца и уже отчаялся когда-нибудь выйти на родину. Тогдаон попросил Паладайна о помощи, и неожиданно перед ним появился белыйолень.

– И Хума застрелил его?

– Он хотел было, но рука не поднялась. Больно уж красивым и величавымбыл тот олень. И вот олень прыгнул прочь, а потом оглянулся на Хуму, какбы приглашая его за собой. И рыцарь последовал за ним. День и ночь шел онза оленем, и тот вывел-таки его из чащи. Тогда Хума возблагодарилПаладайна...

– Святотатство!
– зарычал хриплый голос. Грохнул опрокинутый стул.

Танис поставил кружку и вскинул глаза. Все кругом оставили пиво,глядя на пьяного Теократа.