— Кто такие? Откуда? Куда путь держите?

— Витязь Ягайло и девица Евлампия, по поручению Святослава Ивановича, князя Смоленского, — ответил Ягайло.

— И подорожная имеется? — подозрительно прищурился десятник.

— А как же? — ответил Ягайло и полез за пазуху.

Медленно, чтоб не вводить стрелков в искушение, извлек порядком потрепанный, пропахший потом свиток и протянул главному. Тот взял его, развернул и, дальнозорко держа на отлете, прочел, шевеля губами вслед словам.

— Яромир, — подал голос один из лесных бойцов. — Это точно Ягайло, знатный витязь. Только грязный и рожа вся обгорелая, потому и признал не сразу.

— Уверен, Вячко?

— Как есть уверен. Вот те крест, — размашисто перекрестился смахивающий на вставшего на задние лапы медведя воин, которого назвали Вячко.

— Да верю, верю, — ответил десятник и снова перевел взгляд на Ягайлу, девицы для него словно бы и не существовало. — Смотрю, тяжко вам пришлось. Никак с поляками зарубились, — оглядел он бурые брызги на рукавах Ягайлы и ногу девицы, опухоль и синеву которой едва прикрывал подол платья.

— Было дело, — признался витязь. — А вы тут что сторожите, ежели не тайна?

— Да знать бы… — посетовал главный. — Отправили сюда, велели в оба глядеть, а на что глядеть, не сказывали. Вот, может, на начало новой войны посмотрим.

Ягайло лишь тяжело вздохнул и потупил взор, мол, и такое быть может.

— А вы куда путь держите? — спросил десятник.

— Нам бы до «Укр'aины» добраться поскорей.

— Так вы уже тут, — удивился начальник лесной стражи.

— Не, нам не землю, нам до трактира надо. Человек нас там ждет, — пояснил Ягайло.

— Не тот, который монахом-паломником, из византийских земель возвращающимся, представляется? — хохотнул десятник. — Ясно. Ты когда встретишь, передай ему, что от него службой княжеской да силой богатырской за версту разит, и клобук да ряса то не скрывают отнюдь.

— Передам. И вам счастливо. Думаю, не будет войны, — успокоил дозорных Ягайло. — В ближайшие день-два.

— И то хлеб, — улыбнулся десятник.

Ягайло улыбнулся ему в ответ, взял Буяна за стремя и повел к трактиру, ориентируясь по просветам в кронах деревьев. Шорох за его спиной возвестил, что дорога снова пустынна на вид.

Вопреки опасениям хозяина и Евлампии, трактир не захирел. У его коновязи под навесом стояло лошадей ничуть не меньше, чем когда Ягайло наведался сюда в первый раз. Двери были открыты настежь, и из них доносились веселые голоса и запахи свежеприготовленной еды, от которых у путников засосало под ложечкой, а рот наполнился слюной.

Витязь свел коня к коновязи, помог девице спуститься на землю и усадил на валяющуюся неподалеку чурку. Снял с Буяна седло и подвел к стойлу мимо дремлющего — интересно, просыпался ли он когда-нибудь вообще? — сторожа. Конь сделал пару глотков из стоящей там кадушки с водой и, сунув голову в ясли, радостно зачавкал свежим овсом. Витязь перекинул через плечо сумы, одной рукой подхватил седло, другой — Евлампию и поволок их к дверям. Девица, как могла, старалась облегчить витязю ношу и поминутно кривясь, подпрыгивала на одной ноге.

Хозяин уже ждал их почти в дверях. Его сгорбленная спина и опущенные плечи выражали полную покорность судьбе, но взгляд черных глаз таил недоброе.

— Таки вег’нулись? — вместо приветствия бросил он.

— А тебе, старый хрен, было б спокойней, если б мы Богу душу отдали? — накинулась на него Евлампия.

— Шо ты, милая, шо ты? — замахал на нее ладошками хозяин. — И в мыслях такого не дег’жал.

— Ладно. Ты нам тут руками не маши, ветра не нагоняй, — проговорил Ягайло. — Лучше комнату приготовь, видишь, прилечь ей надо.

— Конечно, конечно, — засуетился хозяин и, с радостью сбежав от неприятного разговора, понесся вверх по лестнице, зовя по дороге кого-то на неизвестном наречии.

Ягайло потащил Евлампию за ним следом, по ходу оглядывая зал. Публика была самая разношерстная. Чернявый парень в расстегнутой до пупа заграничной рубашке с огромным нательным крестом навыпуск. Несколько серых, угрюмых мужиков из мастеровых, наверное, везущих продукты своего труда на какую-нибудь ярмарку, вездесущие личности в широкополых шляпах и… О да, паломник. Здоровенный, длинноволосый, рыжебородый детина в явно маленькой для его широченных плеч и округлого брюшка рясе. Монашеский посох с окованными железом концами, и не посох даже, а просто какое-то бревно. Оловянная кружка с хмельным медом теряется в огромных ручищах. Совсем обалдел Святослав Иванович — на тайные дела таких приметных людей посылать. Да и рожа какая-то пухлая слишком, с маленькими глазками над литыми щеками. Хотя взгляд зеленых глаз не глупый. Не осоловелый после обильных возлияний. Цепкий такой взгляд. Жесткий.

Ягайло почти на себе втащил Евлампию наверх и отвел к комнате, на которую любезно указывал хозяин. Завел. Помог, не тревожа ногу, лечь на жесткий топчан и сбросил рядом свой скарб.

— Как ты? — Он хотел погладить девицу по покрытой платком голове.

— До свадьбы заживет, — зло бросила она, отстраняясь. — Сам рек.

— И то верно, — легко согласился витязь, давно привыкший к взрывам ярости в ответ на его неуклюжие проявления заботы и ласки. — Я вниз пойду, а тебе распоряжусь воды принести, тряпку какую обтереться да мыла, если найдется, ну, или золы плошку. Помощи даже и не предлагаю.