Она уснула.

Она могла бы проснуться вовремя, она успела бы достать пистолет. Чудо, что никто не стал её обыскивать, чудо, что никто не обратил внимания на её халат, пистолет оттягивал правый карман.

Она попыталась, но не успела.

Медсестра ударила её по лицу. Ударила так, что София ненадолго потеряла сознание. А когда пришла в себя, огоньки не мигали, и сильный, неприятный писк висел в комнате, и вместо Жана в постели была восковая кукла.

Она закричала. Сумела закричать. И сразу же в палату вбежали — охрана, кто-то из врачей, медсестра. Другая. Они оттеснили её, они бросились к Жану, и тоже что-то кричали, кого-то вызывали, суетились.

Они увезли его. Ей сказали, что в реанимацию, что ещё можно что-то сделать, но София понимала, что всё, что её обманывают, она ведь видела куклу. Жана уже не было.

Она пошла по коридору, сама не зная куда. В больнице было полно людей, много полиции, иногда появлялись репортёры. Софию никто не замечал. Она брела и брела, и видела только безжизненную фигуру с лицом Жана, её Жана, Жана-весельчака, который превращал каждый день в праздник, с которым всегда было хорошо…

Она несколько раз спустилась по лестнице, повернула за угол и увидела её. Её. Убийцу. Медсестра сидела, делая вид, что ничего не знает, она была встревожена и испугана, как все.

София подошла к ней и медсестра узнала её.

И испугалась. София видела её страх, и не могла заставить себя ненавидеть ту, что отняла у Жана жизнь. Перед Софией было почти потерявшее от ужаса рассудок существо, она попыталась отпрыгнуть, упала, отползла в угол и сидела там, сидела и выла…

К ней бросились врачи и полицейские. София отвернулась и пошла дальше. Она не знала, куда.

С каждым шагом становилось темнее и прохладнее. София брела и брела, как заведённая. Пистолет больно бил её по ноге, но она не обращала на это внимания.

Она сама не знала, как попала в «Мажестик». Наверное, сразу хотела пойти туда. Она не хотела убивать Ники, пусть даже обещала — ведь это не Ники убила Жана. Но только Ники могла что-то сделать. Это было последнее, в чём София была уверена. Ники всё наврала ей с Брюсом, София слышала, что говорят полицейские, а зачем полицейским врать? Но всё равно, Ники умела то, что другие не могут, и Софии оставалось или найти её и попросить о помощи, или умереть.

Она поднималась по лестницам — халат перепачкан в крови, лицо разбито, она попыталась вытереть его, но ничего не получилось, и никому не было до неё дела.

Она услышала выстрелы, как только вышла из лифта.

У неё ещё были силы бежать. Ники там, наверное, там снова те же бандиты. Может, и Брюс там, и если не поторопиться…

Она вбежала, сжимая пистолет в руке, и остановилась. Там не было Ники, не было Брюса. Было семеро бандитов, и София успела заметить, что они разом повернули автоматы в её сторону.

И мир померк.

Софии стало жарко. Так жарко, что перехватило дыхание. Она видела, как расцветают оранжевые цветы на дулах автоматов, и вянут, и расцветают вновь. Слышала сердитый гул, будто пчёлы летали вокруг, целый рой, и искали Софию, чтобы зажалить до смерти. Она подняла пистолет, зажмурилась, и выстрелила. Сама не может понять, почему зажмурилась. Пистолет едва не вырвался из её рук, София открыла глаза и надавила на спусковой крючок снова, и отдачей ей чуть не вывихнуло пальцы. Она слышала крики, и не могла уже ничего делать, только села, сжалась в комочек, и повторяла, меня нет, меня здесь нет, меня здесь нет…

Она не знала, сколько так просидела. Темнота текла вокруг, и шептала на разные голоса, и София из последних сил шептала сама, чтобы не потеряться, не пропасть в вязкой тьме.

И услышала голос. Её позвали. Она с трудом поднялась на ноги — в темноте перед ней появился просвет, окно, дверь. София едва нашла силы сделать несколько шагов туда, к свету. И увидела Ники. И поняла, что Ники всё-таки во всём виновата, что медсестра сделала то, что хотела Ники.

Брюс и София, парк Мон-де-Вельер, 1 июля 2010 года, 12:50

София умолкла. Сидела, смотрела под ноги, и молчала. Я не знал, что мне делать — чем можно утешить человека, который пережил такое? Я осторожно взял её за руку, она вцепилась в неё обеими своими, прижалась лбом и заплакала.

Я ждал. Я боялся к ней прикасаться — и вчера, и сегодня София сторонилась моих прикосновений, и я знал, почему.

Она выпрямилась, достала из кармашка платок, прижала его к лицу.

— Брюс, я её убила? Ты видел?

Кто бы знал, что я видел. Но Ники вряд ли шутила. И её слова — я научу тебя умирать…

Я кивнул.

— Я убила её, и ничего не случилось, — София посмотрела на свои ладони. — Мне не стало легче, только хуже. Что нам теперь делать, Брюс?

— Она…

— Она сама не знает, что делать, — спокойно перебила меня София. — Я знаю, не спорь.

— Значит, нам надо поговорить. Всем вместе.

София кивнула и сразу же все следы «серой мышки» пропали без следа.

— Идём, — она схватила меня за локоть. — У нас мало времени, Брюс.

Ники сидела в гостиной — очевидно, ждала нашего возвращения.