Карлос был готов. Он сделал поправку на скорость ветра, основываясь на тех данных, которые передал ему Фаррелл, и уже учел допуск на то, что калибровку прицела производила Лена Рашид, а не он сам.

В коридоре послышался шум шагов, но Карлос отключил внимание от внешних раздражителей. Он должен целиком сосредоточиться на мишени. Ничто иное не имеет значения.

Голос Ловелла в наушнике подтвердил эту мысль.

– Цель взята, – произнес он с характерным акцентом уроженца Северной Вирджинии. – Начинаю отсчет. Пять… четыре…

Джокер глянул через поле на место подающего, до которого было около тридцати ярдов. Гомон голосов агентов Секретной службы вновь заполнил эфир в его наушнике.

Под хорошо сымитированное мяуканье и свист зрителей премьер-министр сделал замах, чтобы бросить мяч. Первая леди приготовилась хлопать в ладоши. Агенты Секретной службы и телохранители премьера сосредоточили свое внимание на толпе. Никто из них не смотрел на дирижабль. У Джокера прошел по спине холодок. Он приложил бинокль к глазам и навел его на гондолу под аэростатом. Руки тряслись, и он изо всех сил старался унять эту дрожь.

Поймав в фокус дверь гондолы, Джокер увидел эмблему «Фаррелл авиэйшн» – пропеллерр с ястребом.

– Господи Иисусе, – прошептал Джокер.

Переведя бинокль правее, он заметил бородатого мужчину, целящегося из винтовки. Джокер хотел крикнуть, но сомневался, что его голос услышат за ревом толпы. Мысли лихорадочно заметались, в поисках следующего шага, но тут он увидел огненную вспышку из дула, и в тот же момент наступила холодная как лед ясность, что ему делать дальше. Джокер кинул бинокль и побежал. Четыре секунды – вот все, что у него было. Джокер начал молча их отсчитывать. Тысяча один…

Карлос чувствовал, что его сердце колотится, словно вышедший из-под контроля двигатель. В оптическом прицеле его винтовки находилось солнечное сплетение президента, и пока Ловелл продолжал отсчет, палец Карлоса все сильнее давил на спусковой крючок. Сознание того, что пуля Ловелла уже летит в направлении цели со скоростью около четырех тысяч футов в секунду, вызывало священный трепет. В ухе раздавался отсчет Ловелла: «Тысяча»…

К своему ужасу Карлос вдруг услышал звук вставляемого в замок двери его комнаты ключа. За этим последовал скрип открываемой двери, и Карлос понял, что на ответные действия у него остались доли секунды. Служащий отеля сначала обязательно бы постучал, значит, это могла быть только полиция или Секретная служба, и если он останется у окна, они застрелят его в спину. Пуля «котика» уже летела, а вскоре за ней последует пуля Шолена. Карлос нажал на спусковой крючок и звук выстрела эхом прогремел в гостиничном номере. Карлос ощущал, как в спину ему целится дуло, И понял, что если не двинется сейчас, то умрет. Он кинул винтовку, схватил со стола Р228 и скатился со стула, дважды выстрелив в дверной проем, не успев даже посмотреть, кто там стоит.

Катясь по ковру, он выстрелил из пистолета еще два раза, пока не уперся в софу. Вскинул пистолет, готовясь снова открыть огонь. Но в этом уже не было необходимости. В дверях стоял только один человек – высокий худощавый мужчина лет сорока, сейчас он медленно оседал на пол. Из его шеи и груди ручьем лилась кровь. В руках мужчины был автомат «глок», из которого он так и не успел выстрелить. В ухе Карлоса раздалось: «Тысяча два»…

Карлос вскочил на ноги и затащил тело мертвого агента в комнату. За ним по ковру тянулась блестящая кровавая полоса. Кинув тело возле кровати, Карлос ударом ноги захлопнул дверь и бросился назад к открытому окну.

Коул Говард увидел, как Джокер стремительно бросился через игровое поле.

– Что он там, мать его, вытворяет? – закричал Клутези.

– Что-то, связанное с дирижаблем, – ответил Говард.

Оба услышали, как агент Секретной службы сообщил, что в конторском здании, выходящем на стадион, он только что убил снайпера. Клутези был потрясен.

– Началось, – произнес он, не веря самому себе.

Окно ложи грохнуло россыпью стекла. Гости закричали, а агенты Секретной службы рванулись вперед, защищая президента. Клутези широко открытыми глазами смотрел на Говарда в ожидании указаний. Сквозь крики доносились команды Боба Санджера, а группа агентов, окруживших президента, как по волшебству ощетинилась автоматами. Охранники оттеснили его от окна, несколькими рядами своих тел отгородив президента от внешнего мира.

В оставшийся без стекла проем ворвался теплый ветерок. Говард видел, как внизу Джокер продолжает бежать с развевающимися полами пестрого пиджака. Говарду казалось, что он видит замедленную съемку. Прищурив глаз, Говард посмотрел наверх, вглядываясь в дирижабль, зависший над городом. И тут в его сознании вспыхнула компьютерная модель Кима. Дальнобойный выстрел.

– Дирижабль, – прошептал Говард. – Снайпер в дирижабле.

На месте подающего мяч оторвался от руки премьер-министра.

Келли бережно опустила голову Мэри Хеннесси себе на колени. Глаза Мэри были широко открыты, но они уже никуда не смотрели. На груди ее зияла огромная рана, в которой пузырилась кровь. Келли почувствовала, как на ее плечо легла рука и, подняв глаза, увидела двух агентов Секретной службы.

– Оставьте ее, – резко сказала она. – Неужели вы не видите – она умерла?

Пальцы Мэри сомкнулась вокруг руки Келли и плотно сжались. Губы ее беззвучно шевелились, а глаза по-прежнему ничего не видели. Келли склонилась к губам Мэри.