— А почему? — робко спросила мать Сильфины.

— Кукушек ненавижу. Бросать свое дитя на произвол судьбы… тьфу! Мерзость. Какая это, к черту, мать?

— Так мы ж не просто так бросаем, — загомонили ведьмы.

— Чтоб наши дети познали мир простых людей.

— Опять же только в хорошие руки отдаем…

Иван лишь безнадежно махнул рукой:

— Похоже, вы неисправимы. Ладно, Бог вам судья. Ты поясни мне только, — обратился парень к матери Сильфины, — как твоей дочке удалось Виану королю подсунуть так, что его жена об этом не узнала?

— А она узнала, — успокоила его мамаша главы ковена ведьм. — Принц, как только его Варгул спугнул, сразу, как дурак, пошел и во всех своих грехах жене признался. Окрутила, дескать, ведьма, запутала, околдовала. Врал, подлец, но искренне. Принцесса, Сексимен и сам тогда еще был принцем, разобиделась, ушла. В замке родовом с маленькой Эзрой затворилась. А через девять месяцев Сильфина принцу доченьку подкинула, он с ней к своей принцессе и явился. Девчушка маленькая, симпатичная, ну его жена и отмякла. Вернулись во дворец уже с двумя детьми. Якобы в замке родовом принцесса еще одну наследницу родила.

— Все ясно. Подойди, — поманил к себе ведьму Иван. Та, настороженно косясь на императора, приблизилась. — Выходит, ты бабушка Вианы? — прошептал ей на ухо Иван.

— Выходит, так.

— Я должен бы сказать, что очень рад, но не могу. Я расстроен. Очень сильно расстроен. Хотя и говорят, что яблоки от яблони далеко не падают, но надеюсь, что она пошла в папашу, а не в ваш проклятый род. Она своих, по крайней мере, не бросает.

— Так мы ведь тоже… — съежилась ведьма.

— Что «мы тоже»? Пристраиваете в хорошие руки? Значит, так. Передай своей… — Иван скрипнул зубами, чтоб сдержаться, — …как бы это помягче… дочке, что она — хреновая мать! Ее дочь, твоя родная внучка, уже в тюряге побывала, сейчас, как в карцере, в дворцовой башне заточенная сидит по обвинению в государственной измене, а вам на это дело наплевать!

— Она в темнице? — ахнула ведьма.

— А ты не знаешь?

— Пока ребенку не исполнится двадцать один год, мы не имеем права им интересоваться и вторгаться в его судьбу, — простонала мать Сильфины. — Так гласят законы ковена.

— Идиотские законы. И вы еще смеете в чем-то упрекать моего Варгула, героя темной Империи, виновного лишь в том, что он честно выполнял приказ своего императора и семьдесят лет в Шатовегере ждал прихода его сына! И то при первой же оказии, когда дела потребовали его присутствия в Афероне, он сразу же отправился ее искать. Все! Уходи!

Иван оттолкнул от себя ведьму и окинул грозным взглядом перепуганных девиц.

— Слушайте все и запоминайте. Потом расскажете другим. Я не знаю, откуда у вас пошел этот дикий обычай избавляться от своих детей. Я знаю лишь одно — что это мерзко, и предупреждаю: матерей, бросающих своих детей на произвол судьбы, в моей Империи ждет смерть. Так что не советую вам там появляться.

— А ты думаешь, нам так хочется их отдавать в чужие руки? — заголосили ведьмы.

— Свою кровиночку!

— Да сердце кровью обливается!

— Древнее заклятие…

— На третий день молоко становится дурным, черной отравой, и ребенок погибает!

— Нам до этого срока по-любому надо ребеночка в чужие руки сдать.

— Вот, смотри! — Одна из молодых мамаш рванула на себе платье, обнажая грудь. — Сосок начал чернеть, и от него по всей груди — видишь? — пошли красные прожилки. Этим молоком я не могу уже его кормить! — тряхнула женщина корзинкой, в которой исходил истошным криком голодный новорожденный малыш.

— Это — древнее проклятие черных магов. Ему же почти три тысячи лет.

— Законы ковена…

— Я не знаю, какой идиот писал эти дурацкие законы! — рявкнул Иван. — А насчет проклятия разберемся. Сейчас и здесь!

Юноша действовал по наитию. Что-то ему говорило, что все получится, не может не получиться. Теперь, когда он знал, что несчастные расстаются со своими малышами не по доброй воле, а ради их спасения, ему сразу захотелось им помочь.

Иван выхватил меч и с размаху вогнал его в землю. Дракон на рукояти с любопытством поднял мордочку и уставился на хозяина умными зелеными глазами. Такими же глазами смотрели на него дракончики с кольца и амулета.

— Ну надо же, а ведь недавно были красными, — подивился Иван, сдергивая с себя кольцо и амулет. — Когда только рубины на изумруды подменить успели?

О том, что он стал полновластным повелителем артефакта, говорило то, как легко он сдернул кольцо со своего пальца. Раньше это сделать было практически невозможно.

— Ну чего глазками хлопаете? Соединяйтесь, — приказал дракончикам Иван, — и исполняйте мою волю.

Колечко с амулетом прыгнули на рукоять меча, и три черных дракона завращались на его навершии в бешеном ритме на манер волчка, слившись практически воедино.