Вечером мы, сдав в сарай тачки, поспешили к ограде с крестовиной. И очень расстроились, увидев, что ее вращают молодые ослы.

— Как же мы их проворонили? — спросил Абад.

Мы стали разбираться кто виноват, и сказали друг другу много всяких гадостей, и ругались бы долго, если бы Тахмад не успокоил нас.

— А если бы мы уследили за ослами? — спросил он. — Всё равно у нас тогда не было лишних денег. Да и сейчас — всего один «раб»!

С горя мы решили устроить пир. Хотя нам два раза в месяц давали жареное мясо к каше, мы хотели его еще и еще. Городское жареное мясо и жареное мясо в Субат-Телле — это два разных блюда. Городское — жирное, сочное, со множеством приправ, его можно есть и есть, пока не онемеешь от счастья. И к нему подают зелень, и гранатовый соус, и лучшее пиво.

Мы пошли к входу в нору — нам нужно было взять чистую одежду, потом спуститься к пруду, умыться и тогда уже идти в город. Абад, который шел последним, нагнулся завязать ремешок сандалии и отстал. Мы заметили, что его нет, уже почти у входа, мы обернулись, мы стали его высматривать, мы даже забеспокоились и решили вернуться. Но он появился и бегом догнал нас.

— Там Таш! — сказал он.

— Где Таш? — спросили мы.

— В загоне для ослов! У крестовины!

— Что она там делает?

— Не знаю!

Вот что видел Абад.

Он нагнулся возле самой ограды, он нарочно к ней отошел, чтобы его не задели идущие мимо люди. И он услышал голоса. Там, у крестовины, говорили об ослах. Ему показалось, что человек, знающий так много о молодых ослах, должен знать и то, куда подевались старые. Поэтому Абад заглянул через ограду и увидел, что ослов выпрягает и уводит человек, рассуждающий об их качествах, а у дверей стоят другой человек, толстый, и Таш.

— Она улыбалась ему и соблазняла его! — с негодованием воскликнул Абад. — И он смеялся, как мужчина, который уверен в себе!

— Боги уберегли тебя! — сказали мы Гамиду. — Еще неизвестно, что ее связывало с теми двумя, которые копались на Первой Башне! И вообще девица, которая в храме пристает к незнакомым парням, недостойна обрезка ногтя с мизинца твоей левой ноги!

— Сам знаю, — ответил он.

Мы уже разобрались, в каких харчевнях самое жирное мясо. Мы хорошенько умылись, нарядно оделись и пошли пировать. Мы шли по улице гордо, подпоясавшись так, чтобы всем были видны сытые животы. Владелец харчевни знал нас и усадил в самом дальнем углу, чтобы нам никто не мешал. Мы сели и стали совещаться, какое мясо взять для начала.

Тут-то к нам и подошел высокий толстый мужчина. От него пахло женскими благовониями, как от младшей жрицы в храме Асторет, которая ловит богатого паломника. И одет он был так роскошно, что мы подумали — это кто-то из царских вельмож с самых верхних ярусов. С ним был маленький, как мальчик двенадцати лет, но немолодой — с виду тридцатилетний, одетый просто, с дешевой головной повязкой. Он еще и почтительно склонялся, так что мы поняли: благоухающий — его господин.

— Радостного вам вечера, парни, — сказал он. — Это ведь вы гоняете тачки у подрядчика Токмака Абрука?

— Мы, господин, — ответил за всех Тахмад, и мы встали.

— Сидите, — велел господин. — Я поужинаю с вами и угощу вас молодым козленком, жаренным на вертеле. Он уже, кажется, поспел. Я подрядчик Халак Барей.

Мы так растерялись, что не смогли сказать ни слова.

— Я вас давно заметил, — сказал подрядчик и сел на скамью напротив Тахмада. — Ступай, Гури, жди меня снаружи. Вы ведь, все шестеро, всегда держитесь вместе?

— Да, господин, — ответил Тахмад. А маленький Гури поклонился и ушел.

— Отчего это?

— Мы все вместе пришли из Субат-Телля, господин. Мы родня и с детства дружим.

— И вы ни в ком более не нуждаетесь?

— Да, господин.

— И ни с кем здесь не подружились?

— Мы знаем своего хозяина и двух надсмотрщиков, господин. Еще знаем парней, которые нагружают нам тачки, и стражников — Баркуда Амади, его брата и еще старого, одноглазого. Нам этого достаточно, господин.

— Как замечательно! — обрадовался он. — Когда-то и я пришел из деревни гонять тачки — и поглядите, чего я добился! У меня свое дело, я держу четверых слуг и носильщиков, меня знают на самых высоких ярусах! На меня работают три десятка человек! И я им хорошо плачу — самый слабосильный из них получает семь «ног» за два дня!

Мы сразу прикинули — семь «ног» это же целых четырнадцать «кувшинов»!

— Боги были благосклонны к тебе, господин, — сказал Тахмад.

— Да, боги привели ко мне человека, который предложил мне хорошее ремесло. В память о том человеке я раз в год оказываю благодеяние таким же простым парням, как я сам двадцать лет назад. И вы тоже когда-нибудь станете большими людьми, и будете угощать молодых мясом молочного козленка.

Вскоре принесли блюдо с жирными кусками мяса, горшок с гранатовой подливой, принесли ячменную кашу, лепешки, пряные травы, кружки с пивом, и начался такой пир, что мы поняли — вот ради чего стоит жить. Ну и ради женской ласки, конечно.