– В другой раз, – выдавил из себя Джеймс.

Воцарилась неловкая тишина. Все чувствовали себя неудобно, но никто не находил достаточно сил, чтобы заговорить. Наконец Элис мельком взглянула на наручные часики.

– Пора обедать, – напомнила она. – Мы собирались в итальянский ресторанчик…

Это «мы» неприятно резануло ухо Джеймса. Словно они уже строят совместные планы, а он – третий лишний в их компании.

– Ах, да. – лицо Сида радостно озарилось. – Ты с нами, Джеймс?

Джеймс отрицательно покачал головой.

– Слишком много дел. Идите без меня.

Они вместе вышли и вместе спустились на лифте. Джеймс проводил их до дверей, сказав, что ему нужно переговорить с охранником. Ни Сид, ни Элис не стали указывать ему на то, что это можно было бы сделать по телефону.

Сид и Элис быстро пошли к автомобильной стоянке, а Джеймс остановился в дверях и смотрел им вслед. Ему впервые со смерти Ланы ужасно захотелось курить.

Господи, какая из них ужасная пара, злился он про себя. Сид слишком высок и худ для нее. Как смешно он ставит ноги. Неужели Элис не видит этого?

Джеймс осекся. Что он думает о своем лучшем друге? Что с ним происходит?

Неужели я просто-напросто ревную ее?

На следующий день Джеймс не пошел на работу. Он сказался больным и уехал в загородный дом к родителям. Надо было повидаться с матерью, он безумно долго не видел ее, а заодно разобраться в собственных чувствах.

Элизабет была счастлива, когда приехал сын. Джеймс не баловал ее своими визитами, а после смерти Ланы она так волновалась за него. Вот и сейчас ее материнское сердце обливалось кровью – Джеймс приехал уставший, измотанный, с синяками под глазами. Элизабет не задавала вопросов. Если ему захочется поговорить с ней, он сделает это без лишних расспросов. Ее мальчику уже тридцать восемь, но он по-прежнему расценивает заботу матери как вмешательство в его жизнь.

Уют и безмятежность родительского дома как всегда успокаивающе подействовали на Джеймса. Казалось, никакие беды и печали не могут проникнуть за эти высокие стены. После обеда мать и сын отправились на прогулку. Листья приятно шуршали под ногами, и Джеймс вдруг заговорил о том, о чем молчал с дня смерти Ланы.

– Мама, как ты думаешь, я очень несправедливо относился к ней?

Элизабет сразу поняла, о ком речь.

– Ты был несправедлив к себе, – мягко заметила она. – Когда женился на ней против своей воли…

– Я хотел этого, – заявил он, и упрямая морщинка прорезала его лоб.

– Не обманывай меня, Джеймс, – улыбнулась Элизабет. – И не казни себя. Ты не виноват в том, что ваши отношения сложились таким образом.

– Она не была со мной счастлива…

– А ты? Был ли ты счастлив с ней?

Джеймс замолчал. Он сто раз задавал себе этот вопрос, и ответ всегда был один.

– Скажи, если бы Лана не ум… если бы она осталась жива, ты бы продолжал жить с ней? – спросила Элизабет. – После того, как она потеряла ребенка?

Джеймс постепенно замедлял шаги.

– Знаешь, когда я узнал о том, что она потеряла ребенка, – проговорил он через силу, – первое, о чем я подумал, это то, что я теперь свободен.

– Вот видишь…

– А потом она умерла. Как будто затем, чтобы не стеснять меня больше! – выкрикнул он.

Элизабет положила руку ему на плечо. Бедный Джеймс! Как посмела эта Лана так исковеркать его жизнь.

– Ты не виноват в том, что она умерла, – сказала Элизабет. – Все мы частенько желаем зла ближнему своему. Все случается. Но ты продолжаешь жить и не должен закрываться от всего мира…

– Я даже не настоял на том, чтобы провести расследование причин ее смерти, – скучным голосом произнес Джеймс.

– А что произошло на самом деле? – спросила Элизабет. – Мы с отцом побоялись задавать тебе этот вопрос тогда… Кажется, сердечная недостаточность?

– Какая-то молоденькая медсестра вколола Лане успокоительное, на которое у нее была аллергия.

Элизабет ахнула.

– Они там очень боялись, как бы я не пожаловался на них в высшие инстанции, – усмехнулся Джеймс. – Но мне хотелось убраться из этой больницы как можно дальше и никогда не слышать больше этих имен – хантервильский госпиталь, Карен Кордейл…

– Это та медсестра? – догадалась она.

Джеймс кивнул.

– Тебя можно понять, – произнесла она медленно. – Я бы, наверное, тоже не смогла… Хотя виновных следовало бы наказать.

– Медсестру наказали! – воскликнул Джеймс. – Ее уволили и, кажется, запретили работать в медицинских учреждениях. Но дело совсем не в этом. Я так спешил отделаться от Ланы, что даже не выполнил свой долг перед нею. Я не смог выступить в суде как несчастный муж. Ведь это была бы неправда, неправда…

Джеймс сжал кулаки.