— Димка, — крикнула она, — ступай домой!.. Сейчас пойдем — покажу тебе золото.

И подумала: “Будешь доволен, пащенок лягавый!”

Собственно, звала она Димика домой напрасно — могла бы и сразу вывести на дорогу. Минуты три Олимпиада все-таки медлила, бесцельно передвигая посуду на полке: собиралась с силами.

Со своей горы Ольга Николаевна увидела, как Олимпиада, держа Дима за ручку, вышла из садика, и удивилась:

— Куда же это они?

Даже встала и машинально подняла с земли свой выгоревший, почти белый дождевичок. И чем дальше от домика удалялась Олимпиада с ребенком, тем напряженнее, тревожнее становилось лицо матери. Подозрение недоброго властно захватывало ее сердце, и, уже не боясь, что ее увидят, вся на виду, Ольга Николаевна шла по горе за ними.

Дойдя — пред бетонным мостиком — до столбиков, охраняющих дорогу от обрыва, Олимпиада остановилась…

— Ну, Димка, сейчас и золото увидишь! — сказала она. — Интересное золото!

— Золотое? — поворачивая к женщине личико, улыбнулся Дим.

— Самое настоящее золотое, — хрипловато ответила Олимпиада. — Девяносто шестой пробы… Вот я камушек брошу, а ты что есть силы — за ним… Кто кого догонит?

И, подняв с дороги камень, Олимпиада бросила его за столбики.

Розовый, сияющий Дим, взвизгнув от радости игры, бросился за ним — в пропасть.

И одновременно с этим длинный крик, как необыкновенно высокая по тону, с ума сошедшая сирена маяка, вонзился в голубое небо, и, в ужасе подняв голову, Олимпиада увидела как бы огромную белую птицу, несущуюся на нее с высоты горы.

И Олимпиада бросилась бежать, оглашая пустынные сопки воем звериного страха и бешенства…

А белая птица, докатившись с горы до дороги, на секунду задержалась над пропастью и ринулась туда, где бездыханным кровавым комком лежал трупик Дима.

В августе 2006, в период подготовки к печати двухтомного Собрания сочинений Арсения Несмелова** (1889–1945), автором этих строк была проделана полная сверка включенных в это издание материалов по всем доступным источникам. В частности, когда книга уже находилась в типографии, при сквозном просмотре комплекта харбинской газеты «Рупор» (1921–1938), хранящегося в Научной библиотеке Государственного архива Российской Федерации (НБ ГАРФ), удалось обнаружить несколько неизвестных стихотворений, рассказов и статей Несмелова, а также выявить первые публикации и уточнить текстологию произведений, вошедших в Собрание сочинений. На материалах газеты «Рупор» и основана настоящая публикация.

Уроженец Москвы, подпоручик Арсений Иванович Митропольский начал свой путь в эмиграцию в конце 1917, после восстания юнкеров: в 1918 — Курган, в 1919 — Омск, оттуда, с войсками генерал-лейтенанта В. О. Каппеля, — в Ледяной поход. При этом Митропольский успевал печататься как поэт, например, в омской газете «Наша армия» за подписью «Арс. М-ский» (I, 194–197). А не так давно обнаружена*** самая ранняя из таких «всё более восточных» публикаций — в Перми, т. е. еще до Кургана:

В феврале 1920 Арсений Митропольский, уже поручик, наконец оказался во Владивостоке, а 4 марта в газете “Голос родины” появилось ставшее ныне хрестоматийным стихотворение “Соперники”, позднее переименованное в “Интервентов” (“Серб, боснийский солдат и английский матрос…”), — первое за подписью “Арсений Несмелов” (псевдоним взят в память о погибшем товарище). Публикации Несмелова в периодике последовали одна за другой, в 1921 вышел сборник “Стихи”, в 1922 — отдельное издание поэмы “Тихвин”; тем же годом датированы самые ранние из обнаруженных публикаций Несмелова в “Рупоре” — стихотворения “На блюдце” и “Случай” (1922 г., 21, 23 апр.; I, 205–206).