Через полчаса цепочка машин была готова тронуться в путь на поиски Ивана Сергеевича. Но тут позвонила мать, сказала коротко:

– Я нашла папу, Эля. Он в больнице, в реанимации. Приезжай скорее. Мне без тебя не справиться.

– Николай, распусти людей по домам, – отдала новое распоряжение Эльвира. – И сам иди досыпать. А мы с Марусей поедем.

– Отвезу вас, – кратко, не принимая возражений, сказал Николай. – И охранников наших возьму на всякий случай. Мало ли что ночью на дороге может случиться!..

Через полчаса Эля была в приемном покое. Больницу, старенькую, облезшую, она помнила с детства и была о ней далеко не лестного мнения. Мать, совершенно потерянная, бродила по коридору. Она бросилась навстречу дочери, крикнула нервно:

– Слава богу, ты приехала. Со мной тут никто не хочет говорить!

Эльвира осмотрелась. В приемном покое никого не было, только сидела на табуреточке у входа древняя старушка в кацавейке, которую сложно было заподозрить в причастности к медицине. Но Эля все-таки подошла к ней, спросила:

– Скажите, какой врач сегодня дежурит в кардиологии?

Старушка с минуту таращилась на нее, как разбуженная сова. Потом сказала:

– Так Вовочка Астахов дежурит. А вам, дама, на что?

– Могу я с ним немедленно переговорить?

– Так не можете ж, конечно, – еще больше изумилась старушка. – Утром приходите, вот и погутарите с ним.

Эля тяжело втянула в себя воздух. Немедленно рядом с ней возник Николай, осторожно взял шефиню за плечи:

– Позвольте, Эльвира Ивановна, я со всем разберусь.

Эля отошла к матери, присела рядом с ней на облезлый дерматиновый диванчик. Через пару секунд мимо нее с озабоченным видом протрусила старушка. А еще через пятнадцать минут появился заспанный мужчина лет сорока. Вид у него был самый недобрый, а из-за обильной щетины – несколько бандитский. Даже белый халат не спасал.

– Кто тут меня спрашивал? – буркнул он и встал напротив Эльвиры, не дожидаясь ответа.

– К вам полтора часа назад привезли моего отца, Ивана Сергеевича Мухина, – глядя ему прямо в глаза, отчеканила женщина. – Могу я узнать, какая помощь ему была оказана?

– Проведен ряд реанимационных мер, – пожав плечами, скучно проговорил кардиолог. – Сейчас больной стабилен, переведен в палату. А уж анализы и все такое – это завтра, в дневное время.

– Хорошо, – кивнула Эля. – Но это не понадобится. Я хочу завтра же на рассвете перевезти отца в другую клинику. Скажите, что для этого понадобится? Нужно ли заказывать реанимобиль или можно везти его на обыкновенной машине?

– Боюсь, ничего не выйдет, – равнодушно передернул плечами Астахов. – Я сказал, что ваш отец стабилен, но это вовсе не означает, что он транспортабелен. По крайней мере, в ближайшие два дня. Ваш отец только что чудом избежал смерти.

– Хорошо, тогда через два дня, – не стала спорить Эльвира. – Скажите, что вам понадобится, чтобы в эти два дня оказать отцу полноценную помощь? Лекарство, оборудование? Говорите, вам все доставят в ближайшее время.

Хирург словно вынырнул из своей глубокой спячки, встряхнулся. Что-то похожее на усмешку появилось в его узких глазах.

– Соблазнительно, дамочка, – сказал он. – Под ваше щедрое предложение я бы много чего мог попросить. Ну да я человек честный. Для вашего папы у нас есть все необходимое. Более того, ни здесь, ни в самой навороченной клинике ничего кардинального для вашего отца сделать не смогут. Крайне запущенная болезнь сердца. Непоправимый случай. Так что не питайте иллюзий.

Эля быстро оглянулась: не услыхала ли мать? Но рядом с матерью сидела Маруся, обнимала ее за плечи, шептала что-то на ухо. Тогда Эля перевела на врача полный холодного презрения взгляд и сказала:

– Нет!

– Что – нет? – не понял тот.

– Вы ошибаетесь. Существуют самые продвинутые технологии. Пересадка сердца, в конце концов. Хирурги с мировыми именами. Так что говорите только о своей больнице.

– Ошибаетесь, дамочка, – с веселой злостью проговорил врач. – Все это, без сомнения, существует. А только люди все равно не стали бессмертными, даже если у них денег куры не клюют. Природу не обманешь. Вашему отцу жить осталось не больше трех месяцев. С вашими деньгами и амбициями – пять.

Повернулся и пошагал прочь по коридору, даже спиной выражая непоколебимость своей правоты.

Утром Эле удалось пройти к отцу. Он лежал в трехместной палате. В первый момент ей показалось, что отец в глубоком обмороке. Уж слишком белое и неживое было у него лицо. И когда он успел так похудеть и посереть? Правда, Эля последний месяц не видела отца, но мать ничего не сообщила ей о признаках наступающей болезни. Эльвира уже собралась немедленно звать на помощь персонал, но тут отец открыл глаза. И слабенько кивнул ей. Дрогнули губы в попытке улыбнуться. Эля поспешно опустилась на подставленный к койке стул.