Избранное
вернуться

Аронзон Леонид Львович
Шрифт:

ОСЕНЬ 1968 ГОДА

Прислонившийся к дубу дверей вижу медь духового оркестра, темный лак и карет и коней, от мундиров, шелков и ливрей здесь в саду и тревожно и тесно. Только нет ни того, ни того, только шум тишины листопада, ну, да Боже мой, что еще надо, ведь иначе и быть не могло!

1968

" Хорошо гулять по небу, "

Хорошо гулять по небу, что за небо! что за ним? Никогда я в жизни не был так красив и так маним! Тело ходит без опоры, всюду голая Юнона, и музыка, нет которой, и сонет несочиненный! Хорошо гулять по небу. Босиком. Для моциона. Хорошо гулять по небу, вслух читая Аронзона!

1968

" Приближаются ночью друг к другу мосты, "

Приближаются ночью друг к другу мосты, и садов и церквей блекнет лучшее золото. Сквозь пейзажи в постель ты идешь, это ты к моей жизни, как бабочка, насмерть приколота.

[1968]

" Погода — дождь. Взираю на свечу, "

Погода — дождь. Взираю на свечу, которой нет. Не знаю состоянья, в котором оказаться я хочу, но и скончаться нет во мне желанья. Сплошное «нет». Как будто бы к врачу пришел я показать свое страданье и вместо ааааааа я нееееееет ему мычу, и нету сил мне оборвать мычанье. Но мы способны смастерить сонет, сбить доски строчек гвоздиками рифмы. На этот труд два полчаса убив, мы не просчитались: гроб есть и скелет. Убитый час мы превращаем в гроб и, прежде чем закрыть, целуем в лоб.

1968

" Есть между всем молчание. Одно. "

Есть между всем молчание. Одно. Молчание одно, другое, третье. Полно молчаний, каждое оно — есть матерьял для стихотворной сети. А слово — нить. Его в иглу проденьте и словонитью сделайте окно — молчание теперь обрамлено, оно — ячейка невода в сонете. Чем более ячейка, тем крупней размер души, запутавшейся в ней. Любой улов обильный будет мельче, чем у ловца, посмеющего сметь гигантскую связать такую сеть, в которой бы была одна ячейка!

1968 (?)

" Как бы скоро я не умер, "

Как бы скоро я не умер, все ж умру я с опозданьем. Я прикован к этой думе зря текущими годами. Я прикован к этой думе. Все другие — свита знати. Целый день лежу в кровати, чтобы стать одной из мумий.

1968 (?)

" О, как осення осень! Как "

О, как осення осень! Как уходят вспять свою река! Здесь он стоял. Ему коня подводят. Он в коня садится и скачет, тело удлиня… Во всех садах осталось листьев еще на два таких же дня. Потом уснул. Но и во сне, небес и вод не разбирая, скакал то сам, то на коне, из края в край, один, по краю ночного берега Невы — она не шла из головы! Однако мрак и непогода, его встречавшие тогда, и ныне здесь. Тоска и воды — все так, как было до труда.

[Конец 1968 или начало 1969]

" Еще в утренних туманах "

Еще в утренних туманах твои губы молодые. Твоя плоть благоуханна, как сады и как плоды их. Я стою перед тобою, как лежал бы на вершине той горы, где голубое долго делается синим. Что счастливее, чем садом быть в саду? И утром — утром? И какая это радость день и вечность перепутать!

[Весна 1969]

" Неушто кто-то смеет вас обнять? — "

Неушто кто-то смеет вас обнять? — Ночь и река в ночи не столь красивы. О, как прекрасной столь решиться быть смогли вы, что, жизнь прожив, я жить хочу опять? Я цезарь сам. Но вы такая знать, что я — в толпе, глазеющей учтиво: вон ваша грудь! вон ноги ей под стать! и если лик таков, так что же пах за диво! Когда б вы были бабочкой ночной, я б стал свечой, летающей пред вами! Блистает ночь рекой и небесами. Смотрю на вас — как тихо предо мной! Хотел бы я коснуться вас рукой, чтоб долгое иметь воспоминанье.