Избранное
вернуться

Аронзон Леонид Львович
Шрифт:

май 1969

" Нас всех по пальцам перечесть, "

Нас всех по пальцам перечесть, но по перстам! Друзья, откуда мне выпала такая честь быть среди вас? Но долго ль буду? На всякий случай: будь здоров любой из вас! На всякий случай, из перепавших мне даров, друзья мои, вы — наилучший! Прощайте милые. Своя на всё печаль во мне. Вечерний сижу один. Не с вами я. Дай бог вам длинных виночерпий!

лето 1969

" Вокруг лежащая природа "

Вокруг лежащая природа метафорической была: стояло дерево — урода, в нем птица, Господи, жила. Когда же птица умерла, собралась уйма тут народа: — "Пошли летать вкруг огорода!" Пошли летать вкруг огорода, летали, прыгали, а что? На то и вечер благородный, сирень и бабочки на то!

Лето 1969

" Увы, живу. Мертвецки мертв. "

Увы, живу. Мертвецки мертв. Слова заполнились молчаньем. Природы дарственный ковер в рулон скатал я изначальный. Пред всеми, что ни есть, ночами лежу, смотря на них в упор. Глен Гульд — судьбы моей тапер — играет с нотными значками. Вот утешение в печали, но от него еще страшней. Роятся мысли, не встречаясь. Цветок воздушный, без корней, вот бабочка моя ручная. Вот жизнь дана, что делать с ней?

Ноябрь 1969

" И мне случалось видеть блеск — "

И мне случалось видеть блеск — сиянье Божьих глаз: я знаю, мы внутри небес, но те же неба в нас. Как будто нету наказанья тем, кто не веруя живет, но нет, наказан каждый тот незнаньем Божьего сиянья. Не доказать Тебя примером: перед Тобой и миром щит. Ты доказуем только верой: кто верит, тот себя узрит. Не надо мне Твоих утех: ни эту жизнь и ни другую — прости мне, Господи, мой грех, что я в миру Твоем тоскую. Мы — люди, мы — Твои мишени, не избежать Твоих ударов. Страшусь одной небесной кары, что ты принудишь к воскрешенью. Столь одиноко думать, что, смотря в окно с тоской, — там тоже Ты. В чужом пальто. Совсем-совсем другой.

1969

ПУСТОЙ СОНЕТ

Кто вас любил, восторженней, чем я? Храни вас Бог, храни вас Бог, храни вас Боже. Стоят сады, стоят сады, стоят в ночах. И вы в садах, и вы в садах стоите тоже. Хотел бы я, хотел бы я свою печаль вам так внушить, вам так внушить, не потревожив ваш вид травы ночной, ваш вид ее ручья, чтоб та печаль, чтоб та трава нам стала ложем. Проникнуть в ночь, проникнуть в сад, проникнуть в вас, поднять глаза, поднять глаза, чтоб с небесами сравнить и ночь в саду, и сад в ночи, и сад, что полон вашими ночными голосами. Иду на них. Лицо полно глазами… Чтоб вы стояли в них, сады стоят.

1969

ДВА ОДИНАКОВЫХ СОНЕТА

1 Любовь моя, спи золотко мое, вся кожею атласною одета. Мне кажется, что мы встречались где-то: мне так знаком сосок твой и белье. О, как к лицу! о, как тебе! о, как идет! весь этот день, весь этот Бах, всё тело это! и этот день, и этот Бах, и самолет, летящий там, летящий здесь, летящий где-то! И в этот сад, и в этот Бах, и в этот миг усни, любовь моя, усни, не укрываясь: и лик и зад, и зад и пах, и пах и лик — пусть всё уснет, пусть всё уснет, моя живая! Не приближаясь ни на йоту, ни на шаг, отдайся мне во всех садах и падежах. 2 Любовь моя, спи золотко мое, вся кожею атласною одета. Мне кажется, что мы встречались где-то: мне так знаком сосок твой и белье. О как к лицу! о как тебе! о как идет! весь этот день, весь этот Бах, всё тело это! и этот день, и этот Бах, и самолет, летящий там, летящий здесь, летящий где-то! И в этот сад, и в этот Бах, и в этот миг усни, любовь моя, усни, не укрываясь: и лик и зад, и зад и пах, и пах и лик — пусть всё уснет, пусть всё уснет, моя живая! Не приближаясь ни на йоту, ни на шаг, отдайся мне во всех садах и падежах.

1969

" На стене полно теней "

На стене полно теней от деревьев. (Многоточье). Я проснулся среди ночи: жизнь дана, что делать с ней? В рай допущенный заочно, я летал в него во сне, но проснулся среди ночи: жизнь дана, что делать с ней? Хоть и ночи всё длинней, сутки те же, не короче. Я проснулся среди ночи: жизнь дана, что делать с ней? Жизнь дана, что делать с ней? Я проснулся среди ночи. О жена моя, воочью ты прекрасна, как во сне!

1969

" Несчастно как-то в Петербурге. "

Несчастно как-то в Петербурге. Посмотришь в небо — где оно? Лишь лета нежилой каркас гостит в пустом моем лорнете. Полулежу. Полулечу. Кто там полулетит навстречу? Друг другу в приоткрытый рот, кивком раскланявшись, влетаем. Нет, даже ангела пером нельзя писать в такую пору: «Деревья заперты на ключ, но листьев, листьев шум откуда?»