– Это потому, что дочке Кармелы удалось подцепить богача, который вытащит их из долгов, а вовсе не из-за того счастья, которое улыбается Симоне.

– Ах ты!
– Марджори игриво погрозила Завье пальчиком.
– Не иметь долгов, в сущности, и есть счастье. Отец бы порадовался!

Табита с интересом слушала этот разговор.

Ей нравилась беззлобная словесная перепалка матери с сыном.

– Он и правда очень бы обрадовался, - повторила Марджори, в голосе которой послышалась настойчивость.
– Это самое заветное его желание.

– Какое это у твоего отца самое заветное желание?
– Все обернулись на приблизившуюся Эми. Блистательная, безупречно одетая и благоухающая дорогими духами, она пробралась к Завье и взяла его под руку, на что тот почти никак не отреагировал.
– Я упустила что-то важное, милый?
– промурлыкала она своим низким грудным голосом - Ровным счетом ничего, - мрачно ответил Завье, бросая на мать предостерегающий взгляд.
– По крайней мере ничего такого, что стоило бы твоего внимания.
– Высвобождая локоть из ее цепких рук, Завье кивнул на фотографа, который крутился поодаль.
– Полагаю, наша очередь позировать перед камерой.

Эми, которая только что поправляла свой макияж, тут же вытащила из сумочки зеркальце и принялась подкрашивать губы.

– Табита, пойдем, - позвал ее Эйден, делая знак рукой.

Но Табита отрицательно покачала головой.

– Иди без меня, я не член семьи.

– При чем тут это? Пойдем!

Но Табита осталась непреклонной. Ей показалось неуместным, чтобы эта ложь была запечатлена еще и на фотопленке.

– Фотограф сказал "только члены семьи".

Эйден, прошу тебя, не заставляй меня чувствовать себя неловко.

– Ну, тогда ничего, если ты пять минут побудешь одна?

– Эйден, иди, ради бога! Тебя все ждут.

Потягивая шампанское, Табита наблюдала за тем, как все выстроились перед камерой. Вид Чемберсов воскрешал в памяти Табиты эпизоды из фильмов про мафию: их одежда была более темных тонов, чем у других, их мужчины были выше, а волосы у них были подстрижены чуть аккуратнее. Богатство и гены - роковое сочетание. Лишь Эйден не слишком вписывался в общую картину. Мягкие черты лица и выразительные жесты выделяли его из группы немногословных и угрюмых родственников. На фоне внушительной и однородной семьи Чемберс был также заметен и Завье: он возвышался над ними как скала, превосходя всех по росту. Его волосы были темнее, чем у остальных, и, судя по тому, с каким благоговением все к нему относились, он пользовался самым большим влиянием.

– Вас тоже низвели до роли стороннего наблюдателя?

Табита, вздрогнув, обернулась и лишь тогда заметила, что Эми среди фотографирующихся нет.

– Рановато мне появляться в семейных альбомах. Время моего выхода на сцену еще не пришло, - отозвалась Табита, слегка ошарашенная тем, что до нее снизошла такая знаменитость.

– А моя роль уже сыграна. Кажется, мне только что дали отставку.

– Боже мой!

– Проклятый Чемберс.
– В голосе Эми послышались рыдания. Потрясенная Табита увидела, как по знаменитому лицу катятся слезы.

Эми хотела было убежать, но мягкая трава, а также шестидюймовые каблуки мешали ей быстро и с достоинством "уйти со сцены", и у Табиты, наблюдающей, как Эми, спотыкаясь, бредет по полю, болезненно сжалось сердце.

– Вот так всегда, - усмехнулся Завье, присоединившись к Табите.
– Никогда не могут уйти быстро.

– Господи, да что такое вы ей сказали? спросила Табита, хотя и понимала, что это ее не касается.

– Ничего особенного. Я просто заметил, что нелепо сниматься на семейную фотографию, когда мы разойдемся раньше, чем проявят пленку.

– Но ведь это ужасно!
– воскликнула Табита, задыхаясь от возмущения.
– Разве нельзя было расстаться по-хорошему?

Завье пожал плечами.

– Поверьте, я пытался. Но, увы, она то ли не хотела ничего слышать, то ли всего лишь не способна была понять, что мужчина мог просто-напросто охладеть к ней.

Табита украдкой взглянула на него. Презрительно-надменная самоуверенность, очевидно, присуща Завье от природы. Должно быть, это неотъемлемое качество всех красивых людей.

Изучающий взгляд Табиты Завье, по-видимому, ничуть не смущал. Сообразив, что пауза затянулась, и поймав себя на том, что она, позабыв о приличиях, стоит уставившись на него, Табита густо покраснела и мигом возвратилась к начатому разговору. Собственная неловкость страшно рассердила девушку, и слова, в которых сквозило презрение, вырвались у нее сами собой. Может быть, он и эффектный мужчина, но его красота - всего лишь оболочка. Хорошо бы не забывать об этом.

– По-моему, вы обошлись с ней отвратительно.