Шрифт:
У нас полон дом консерваторов — музыцирующих, козлогласующих и ухаживающих за Марьей. Прилагаю при сем письмо поэта * , одного из симпатичнейших людей… Он тебя любит до безобразия и готов за тебя глаза выцарапать. Николай по-прежнему брендит, фунит и за неимением другой работы оттаптывает штаны…
Не будь штанами! Пиши и верь моей преданности. Привет дому и чадам твоим. Спроси: отчего я до сих пор не банкрот? Завтра несу в лавочку 105 р. — это в один м<еся>ц набрали. Прощай… Уверяю тебя, что мы увидимся раньше, чем ты ожидаешь. Я, яко тать в нощи… Нашивай лубок! *
Твой А. Чехов.
Голике Р. Р., 5 февраля 1886 *
141. Р. Р. ГОЛИКЕ
5 февраля 1886 г. Москва.
Москва, 1886 г. Февраль 5.
Уважаемый Роман Романович, Франц Осипович Шехтель, у которого я сейчас сижу, сердится. Он требует у меня размера моей будущей книги, утверждая, что, не зная размера, нельзя делать виньетку. Ранее говорил он мне, что Вы обещали выслать по моему адресу лист бумаги, на которой будет печататься моя * книга… Мой адрес: Якиманка, д. Клименкова. За Ваше обещание печатать книгу на отличной бумаге пофранцузистей большое спасибо. Поклон Ивану Грэку — Билибину и Н. А. Лейкину.
Уважающий Антон Чехов.
Шехтелю Ф. О., 8 или 9 февраля 1886 *
142. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
8 или 9 февраля 1886 г. Москва.,
Vive le roi! [52]
От Голике получена бумага купно с письмом * , которое прилагаю и прошу сохранить для потомства.
Заглавие книги «Пестрые рассказы. А. Чехонте». Ни больше, ни меньше.
52
Да здравствует король! ( франц.).
Ах, мне кажется, Николая будет трудно вытащить для виньетки!
Лейкин просит * , чтобы на виньетке было написано: «Издание редакции журнала „Осколки“» * , каковая просьба должна быть уважена. Сегодня у нас был Тышко. Хорош поп у Софийского полка! * Впрочем, недурно и консоме * …
Ваш А. Чехов.
Очень просто!
Во вторник у нас будет Бегичев с Киселевыми. Приезжайте. Скажите об этом Николаю, если увидите его.
Билибину В. В., 14 февраля 1886 *
143. В. В. БИЛИБИНУ
14 февраля 1886 г. Москва.
14(26) февраля 86 г.
Sire! Умоляю Вас, реставрируйте Ваш ужаснейший почерк! Верьте, он даже хуже моего… Ваши ки здо того богопротивны, что их повесить мало. Удивляюсь правительству: как Вас * с таким почерком терпят в департаменте! *
Ваше последнее письмо так мило, что заслуживает быть написанным гораздо лучшим почерком.
Я жив и здоров, что Пальмин объясняет тем, что я себя не лечу. Работы очень много. Некогда даже обедать… Сейчас только что кончил сцену-монолог «О вреде табака» * , к<ото>рый предназначался в тайнике души моей для комика Градова-Соколова. Имея в своем распоряжении только 2 1/2 часа, я испортил этот монолог и… послал его не к чёрту, а в «Пет<ербургскую> газ<ету>». Намерения были благие, а исполнение вышло плохиссимое * …
Не слыхали ли Вы чего-нибудь о моей книге?
Вы советовали нарещи ее во св. крещении не псевдонимом, а фамилией… Зачем Вы уклонились от мотивировки Вашего совета?. * . Вероятно, Вы правы, но я, подумав, предпочел псевдоним и не без основания… Фамилию и свой фамильный герб я отдал медицине, с которой не расстанусь до гробовой доски. С литературой же мне рано или поздно придется расстаться. Во-вторых, медицина, к<ото>рая мнит себя быти серьезной, и игра в литературу должны иметь различные клички…
Впрочем, Суворин * телеграммой просил * позволения подписать * под рассказом фамилию * . Я милостиво позволил, и таким образом мои рассуждения de facto пошли к чёрту.
Не понимаю Вас: почему это для публики Ан. Чехов приятнее, чем А. Чехонте? Не всё ли ей равно?
Публике, о к<ото>рой Вы пишете * , что она нетерпеливо ждет появления в «Новом вр<емени>» моих рассказов, скажите, что я уже послал туда один рассказ на тему «Старая дева» * .